Однако она предпочитала заднее сиденье «вольво» — затемненные окна, прямую спину шофера за стеклом, кожаную обивку сидений, которая становилась липкой от соприкосновения с живой плотью, пусть и ее собственной.
И вот она уже Джелли Уайт, обладательница высокоразвитого суперэго, зоркого взгляда, способности различать то, что хорошо и что дурно, а также праведности, чопорности, сопутствующих этой способности; чистоплотная, аккуратная, пахнущая туалетной водой, словно бы совсем не честолюбивая молодая женщина, оценивающая себя не слишком высоко и не слишком низко, вполне реалистично, прекрасно сознавая свои достоинства и недостатки; папочкина дочка, та, что всегда бережется ради него, никогда не рискует зайти слишком далеко, выходит замуж за кого-то порядочного и надежного в надлежащий день в надлежащее время; та, в ком тяга к кровосмешению подавлена, как положено, та, которая обманывает направо и налево, та, кому ложь сама приходит на язык и всегда оправданна, та, для кого иерархия власти всегда важна; по этой причине Джелли вполне подходит для того, чтобы ей недоплачивали, чтобы ее эксплуатировали, чтобы она задерживалась разобрать почту, и она лишь изредка флиртует с боссом, а позже подает в суд за сексуальные домогательства. Конторская приманка: обаятельная улыбка, кроткий вид и умение не упустить случай. Папочка никогда этого не осуждал. «Извлеки, что сумеешь, деточка!» «Не стремись стать боссом; нет, используй босса!»
Пока на работе, инкогнито, Джелли — самое оно. Да и что толку быть Анджеликой — жизнь превратится в одну сплошную ошибку: расплеснутый кофе, не туда подшитые бумаги, долгая назойливая инструкция, жажда свободы, распахивание окна, чтобы впустить свежий воздух, но впускаются только ветер и дождь, ко всеобщему расстройству.
Анджелика стала бы угрозой браку Брайана Мосса с Ориолой, какой Джелли никогда не стать. Он бы никогда не взял Анджелику в секретарши. В нашем мире Джелли, герметизированные против подлинных эмоций, редко пробуждают их в других. Похоть — да, неодолимую тягу — нет. Они сидят за столами в приемных, и каждая могла бы быть всеми остальными. Анджелики же — единственные в своем роде, а потому они страдают и навлекают страдания на других.
Анджелика примерила роль Джелли, и оказалось, что она не только точно сшита по мерке, но и сбрасывается без всякого труда. Джелли не сопротивлялась. Она была удивительно практичной, незаменимой в критических ситуациях, никогда не изнемогала от волнения, не вскидывала руки, не вела себя, как напуганный ребенок.
Сэр Эдвин договорился встретиться с леди Райс и ее адвокатом Барни Ивенсом в кабинете Брайана Мосса. Они попытаются уладить все быстро и по-дружески. Сэр Эдвин в качестве максимума предложит небольшую квартиру где-нибудь у конца одной из пригородных линий. У него не было никакого личного состояния, никакого дохода, но имелись подтверждающие документы. Он был младшим сыном из волшебной сказки, у кого по традиции не было ничего, так что с ним в брак приходилось вступать по любви, Брайан Мосс потирал руки. Барни Ивенс на такую сделку не пойдет, но начало будет положено.
Джелли было нетрудно ускользнуть в туалет и обернуться леди Райс — снять круглые очки, спрятать собственные волосы под бархатной шляпкой, снять городские туфли на высоких каблуках и надеть более практичные, более загородные, наложить голубые тени под глазами, а на губы — пронзительно-алую помаду, сменить выражение лица — и вот она уже несчастливая версия когда-то счастливой леди Райс. И все по вине Эдвина.
Туалет, где Джелли совершила эту трансформацию, прежде был одной из малых спален приятного особняка XVIII века, в котором обосновались «Кэттеруолл и Мосс», кое-как перестроенной. Помещение было обширное, с высоким потолком, с которого сыпалась штукатурка. Стены покрывал толстый слой кремовой краски, как и старинные трубы. Под дверями посвистывали сквозняки. Войди в сортир как машинистка, заставь тело перейти на язык тех, кто приказывает, а не тех, кому приказывают, и возвращайся к клиенту.
Однако сэр Эдвин не явился. Леди Райс гордо удалилась, проскользнула назад в туалет и преобразилась назад в Джелли, обойдясь без посредничества Анджелики. Джелли поняла, что может существовать без Анджелики. У нее было собственное существование. Перфорация была уже почти готова для разрыва.
— Ну и к лучшему, что он не явился, — сказала Джелли. — Была бы сцена, только и всего.
— Струсил, — сказала Анджелика и на время удалилась, понеся поражение, испытывая разочарование вопреки себе.
— Я люблю его, — простонала леди Райс. — Если бы мне только увидеть его, обсудить все, он бы понял, что на самом деле любит меня; не может же он предпочесть мне Антею. Она же на десять лет старше его.
— Не виляй, — сказал еще голос, — с тобой трахаться — муть зеленая. И ты заслужила все сполна.
(6) Дела служебныеТеперь оба адвоката уговаривали леди Райс пойти на соглашение без суда, окончательное, знаменующее полный разрыв, но леди Райс была не готова пойти на это. Поощряемая и подталкиваемая Анджеликой, она готовилась к борьбе.
— Такие соглашения, возможно, устраивают суды и адвокатов, — сказала Анджелика. — Они экономят суду время, избавляют от хлопот, но мне они не подходят. Почему я должна спустить Эдвину его преступления против моей жизни, моего духа? Пусть мой муж несет за меня ответственность до конца своих дней, пусть вечно меня содержит. Он может на время скрыть свое имущественное положение, но в конце концов правда восторжествует. Верно?
Барни Ивенс, могучий битюг в сравнении с Брайаном Моссом, грациозным стремительным скакуном, чихнул, громово высморкался и не сказал: «Нет, по моему мнению и моему опыту, правда редко торжествует». Клиентов полагалось ограждать от внешнего мира, помогать им сохранять иллюзии. Да, справедливость существует — да, Небеса существуют. Это долг адвоката, как и долг священника. «Да не будет коррупции, да не будет смертности! Закон защищает вас, Христос спасает вас».
— Я требую справедливости, — настаивала леди Райс, подобно множествам тех, кому доводилось сталкиваться с системой правосудия в любой стране под солнцем. — Я не успокоюсь, пока не добьюсь ее, и вы не должны успокаиваться!
Да, леди Райс была хуже зубной боли — праведница. Барни Ивенс и Брайан Мосс подтвердили свое единодушие в этом мнении, обменявшись взглядом, легким вздохом взаимопонимания. Напоминание о том, до чего ты дошел, всегда тягостны.
— Я уверен, что уже где-то видел леди Райс, — Брайан Мосс сказал Джелли Уайт, после того как Ивенс Мосс выпил с ним еще рюмку хереса и удалился, а папки «Райс против Райс» были убраны на место.
— Когда-то она была знаменитостью, — сказала Джелли Уайт, чье лицо было повернуто к компьютеру, а пальцы сгибались и разгибались во избежание «тендовагинита от постоянного напряжения» («Уиздом против БТ»), который с такими гибельными последствиями поражает тех, кто постоянно работает на компьютерах. — Это было до того, как она вышла за сэра Эдвина, еще когда она была поп-звездой. Два месяца она удерживала первое место со «Свихнутой целкой» и без конца выступала по телевидению. После этого она была певицей в рок-группе того же названия; они гастролировали с большим успехом. Но и только. Брак положил конец ее претензиям в шоу-бизнесе.
