Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
В рабочих районах местное население голодало. Но Берлин «держалудар». Утратив многое, его жители старались жить по-старому, окружая себя декорациями пристойной жизни, сохраняя в них традиции до лучших времен. Нищету здесь старательно упаковывали в привлекательную оболочку. Помогала продержаться и великодушная германская система социального обеспечения.
За Берлином тех лет внимательно наблюдал Илья Григорьевич Эренбург, прозаик, поэт и публицист, живший в немецкой столице с 1921-го по 1923 г. — в основном на улице Прагерштрассе (Pragerstrasse, 21). Он много печатался, сотрудничал с газетой «Накануне», журналами «Русская книга», «Новая русская книга» и другими изданиями. В Берлине вышли его книги на русском и немецком языках: «Любовь Жанны Ней», «Жизнь и гибель Николая Курбова», «Тринадцать трубок», «Шесть повестей о легких концах», «Трест Д. Е.», «Похождения Хулио Хуренито и его учеников», два сборника стихотворений. Берлину тех дет посвящены многие страницы его интереснейшей мемуарной книги «Люди, годы, жизнь» (1961). Вместе с Романом Гудем и Вадимом Андреевым он принадлежит к числу главных летописцев «Русского Берлина» тех лет.
«В Берлине 1921 г., — писал Эренбург, — тогда все казалось иллюзорным. На фасадах домов по-прежнему каменели большегрудые валькирии. Лифты работали; но в квартирах было холодно и голодно. Кондуктор вежливо помогал супруге тайного советника выйти из трамвая. Маршруты трамваев были неизменными, но никто не знал маршрута Истории. Катастрофа прикидывалась благополучием. Меня поразили в витринах магазинов розовые и голубые манишки, которые заменяли слишком дорогие рубашки; манишки были вывеской, доказательством если не благоденствия, то благопристойности.
В кафе «Иости», куда я иногда заходил, бурду, именуемую «мокка», подавали в металлических кофейниках, и на ручке кофейника была перчаточка, чтобы посетитель не обжег пальцев. Пирожные делали из мерзлой картошки.
Берлинцы, как и прежде, курили сигары, и назывались они «гаванскими» или «бразильски — ми», хотя были сделаны из капустных листьев, пропитанных никотином. Все было чинно, по-хорошему, почти как при Кайзере.
…Незадолго до моего приезда в Берлин исступленные националисты убили одного из руководителей партии центра — Эрцбергера. Приверженцы монархического союза «Бисмарк» не стесняясь, одобряли убийство. Законники делали вид, что изучают параграфы уложения, социал-демократы стыдливо вздыхали, а будущие эсэсовцы учились стрелять в живую цель.
…Протезы инвалидов не стучали, а пустые рукава были заколоты булавками. Люди с лицами, обожженными огнеметами, носили большие черные очки. Проходя по улицам столицы, проигранная война не забывала о камуфляже. Газеты сообщали, что из ста новорожденных, поступающих в воспитательные дома, тридцать умирают в первые дни. (Те, что выжили, стали призывом 1941 года, пушечным мясом Гитлера…) UFA поспешно изготовляла кинокартины; они были посвящены всему, кроме минувшей войны».
И вот в этот переполненный своими проблемами город с вражеского еще год-полтора назад Востока хлынули десятки тысяч русских (под русскими здесь и далее следует понимать всех выходцев из России, говоривших по-русски). В России окончилась Гражданская война. Россия и Германия примирились. И Германия приняла изгнанников.
Русские в городе
После Октябрьской революции и Гражданской войны Россию покинули, по разным оценкам, 2–3 млн человек: дворяне, интеллигенция, купцы, промышленники, офицеры и простые солдаты. Для многих из них путь в Европу (или еще дальше) лежал через Берлин, который превратился для русской Белой эмиграции в перевалочный пункт на пути к новому пристанищу. А кто-то и остался. «Если в 1919 г. в Германии находилось около 100 000 эмигрантов из России, то в 1922 г. только в Берлине «осели» уже 360 000 человек (в целом в Германии до 600 тысяч. — Авт.)».[14]
Фактически каждый десятый житель Берлина тогда был выходцем из России.
Некоторая часть тогдашнего «Русского Берлина» не относилась к послереволюционной волне политической эмиграции. Эти люди попали в Германию по другим причинам, но возвращаться в Россию они не собирались, хотя довольно многие из них лояльно относились к советской власти.
Немало было таких, кто оказался в Берлине вообще случайно. Как писал Илья Эренбург, «среди эмигрантов было много людей, не понимавших, почему они очутились в эмиграции. Одни убежали в припадке страха, другие от голода, третьи потому, что уезжали их соседи. Кто-то остался, кто-то уехал; один брат ходил на субботники в Костроме, другой мыл тарелки в берлинском ресторане «Медведь», взгляды у них были одинаковые, да и характеры сходные. Судьбу миллионов людей решила простая случайность».
Пассажиры «философского парохода»
Особое место в берлинской эмигрантской общине заняли пассажиры «философского парохода». Такое название получила группа эмигрантов, высланных из России осенью 1922 г. в организованном порядке. На самом деле в операции участвовали не один, а два корабля: «Обер-бургомистр Гакен» (Oberbürgermeister Haken) и «Пруссия» (Preussen), доставившие из Петрограда в Штеттин более 160 человек из числа российской интеллигенции, неугодных большевикам. В число пассажиров обоих судов входили не только философы, среди них были инженеры, литераторы, кооператоры, хотя философы составляли наиболее представительную группу. И наконец, высылка производилась не только морем, но и поездом.
По спискам ГПУ
В число высылаемых согласно спискам ГПУ вошли: философы и социологи Н. А. Бердяев, Б. П. Вышеславцев, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, И. И. Лапшин, Н. О. Лосский, С. Е. Трубецкой, П. А. Сорокин, Ф. А. Степун, С. Л. Франк; историки и правоведы А. А. Кизеветтер, В. А. Мякотин; писатели и литераторы Ю. И. Айхенвальд, Н. М. Волковысский, Е. И. Замятин, А. С. Изгоев-Ланде; экономисты и финансисты С. Л. Зубашев, Н. Д. Кондратьев (Китаев), Д. А. Лутохин, И. Х. Озеров; математики, инженеры и естественники И. А. Артоболевский, А. Л. Байков, Н. Р. Брилинг, В. В. Зворыкин, И. И. Куколевский, М. М. Новиков, П. А. Пальчинский, В. В. Стратонов, И. И. Ушаков, А. И. Угримов, В. Е. Фомин, В. И. Ясинский; деятели кооперативного движения И. Ю. Баккал, Б. Д. Бруцкус, А. А. Булатов, А. Ф. Изюмов, В. М. Кудрявцев, Н. И. Любимов, И. П. Матвеев, А. И. Сигирский; медицинские работники И. Е. Бронштейн, А. Я. Гудкин, Е. С. Канцель, Н. Н. Розанов, Н. П. Ромодановский, Ю. Н. Садыкова и многие другие.
«Философский пароход» «Обербургомистр Гакен»
Медицинских работников, однако, было решено выслать не за границу, а на работу в голодающие районы России.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
