— Я люблю тебя… Ронни… — сквозь судорожные всхлипы выдавила она.
— За четыре с половиной года нашей совместной жизни я этого так и не почувствовал, — ответил тот, отворачиваясь. Вид впавшей в истерику Бетси был ему неприятен. — Предупреди своих адвокатов, чтобы не тянули, — добавил он. — Постановление о разводе должно быть вынесено максимум через пару недель.
Ответом ему был новый взрыв рыданий, на этот раз смешанных с проклятиями. Как только Сэндз вышел, Бетси выпрямилась в кресле. Несколько секунд она сидела, вытирая слезы, потом ее лицо перекосила злобная гримаса. Она встала и подошла к бару, встроенному в стенку. Налила в бокал виски, выпила залпом. Потом налила еще и снова выпила. Дрожащей рукой вытянула из пачки сигарету с марихуаной, щелкнула зажигалкой, жадно затянулась.
Она была права. Хогана ничего не интересовало, кроме денег. За кассету и бутылку с кислотой Ронни, не торгуясь, выложил ему полмиллиона.
9
Август кончался. Зелень сквера за окнами подернулась желтизной. Марина с одобрения Красильщикова уже вторую неделю как уволилась с работы и сидела с Настей дома. Статья в «Комсомольце» прославила ее на всю страну, поклонники Сэндза толпами валили в магазин, чтобы поглазеть на нее, и в конце концов это стало совершенно невыносимым. Марина рассталась с работой без сожаления. К тому же скоро должна была состояться ее свадьба.
Все последние дни она пребывала в хлопотах и волнении, и лишь сегодня, накануне бракосочетания, выдалась передышка. Они с Настей остались в квартире одни. Настя рисовала. Картинка, конечно же, предназначалась для «папы Ронни». Дочь почти каждый день, пользуясь разными предлогами, заговаривала о нем с матерью, а у той язык не поворачивался запретить ей называть Ронни «папой». Марина надеялась, что через какое-то время девочка сама перестанет называть его так. Время, как известно, лучший лекарь…
Настя рисовала очень усердно. Марина подумала, что дочь скоро нарисует для Ронни целую картинную галерею. Она глядела на Настю, на ее склоненную головку и, узнавая в ее лице знакомые черты, невольно вспоминала американца и представляла, как могла бы сложиться их жизнь, если бы он любил ее по-настоящему и не бросил тогда. Только теперь, после недавней физической близости с ним, она поняла, что всегда любила его. Всегда, начиная с того дождливого вечера, когда их соединило «чертово колесо». Сознавать это было мучительно. Те четыре кратких месяца стали самым счастливым периодом в ее жизни. Именно поэтому она так до сих пор и не вышла замуж. Ни один мужчина ее по-настоящему не привлекал. Она приписывала это своей разборчивости, но на самом деле любовь к одному-единственному человеку не позволяла ей уступить место в своем сердце кому-то другому. Потому и к завтрашней свадьбе она относилась без энтузиазма, да и к отъезду в Турцию тоже.
Она подошла к окну и посмотрела вниз, на сквер и мокрые тротуары, в которых отражалось небо. G щемящей тоской снова подумала о Ронни. О том, что он со своей женой сейчас в солнечной и прекрасной Калифорнии. Непрошеные слезы покатились из глаз…
Из оцепенения ее вывел звонок в прихожей. Наверное, явилась Татьяна по поводу завтрашнего торжества. Она будет у Марины свидетельницей. А может быть, мать приехала из Звенигорода. Она, кажется, собиралась сегодня приехать. Наскоро утерев слезы и окинув себя взглядом в зеркале, она открыла дверь. На пороге стоял Ронни Сэндз и неловко вертел в руках букет.
— Привет. Это опять я.
Марина застыла на месте. У нее перехватило дыхание. Надо захлопнуть перед ним дверь, ведь у нее завтра свадьба! Но вместо этого она на одеревеневших ногах шагнула в сторону и оперлась о стену.
Ронни вошел в прихожую.
— Откуда ты?
— Я только что прилетел. — Он улыбнулся. — И сразу к тебе.
— Хотя бы позвонил…
Почувствовав, что голос охрип от волнения, и стыдясь этого, стыдясь краски, выступившей на лице, она быстро отвернулась и пошла в кухню. Ронни направился за ней. Не оборачиваясь, она плеснула в чашку холодного чаю и отпила глоток. Зубы клацнули о стекло.
— Зачем ты приехал? — Голос ее сорвался, и оттого вопрос прозвучал грубо.
Улыбка сошла с его лица.
— Я подумал, что еще не поздно начать все сначала.
— Поздно. Слишком поздно!
К горлу подступил комок, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать слезы. Она снова поднесла чашку к губам и пила, пока не осушила ее до дна.
— Но мы же еще не совсем стары… — начал он.
— Карьера и жена значат для тебя больше, чем я! — оборвала она его. — Возвращайся к своей Бетси!
— С Бетси кончено. Это была случайность в моей жизни.
— Очень сомневаюсь!
— В Москву я прилетел один, — прибавил он, потом помолчал несколько секунд, сдвинув брови, и сказал: — Ты до сих пор считаешь, что я тебя использовал?
— Вовсе нет. — Она с напускным равнодушием пожала плечами. — И не подумай, что я сделаю из всего этого трагедию. Мужчина завел любовницу, через какое-то время бросил ее. Самая обычная история.
— Ты считаешь, что происшедшее между нами…
— Да, это был всего лишь секс! Я оказалась под рукой, и ты мною воспользовался. У меня нет к тебе претензий, потому что я тоже кое-что от этого получила.
Ронни уловил горькие ноты в ее голосе и, продолжая хмуриться, приблизился к ней.
— Я тебе не верю. Для тебя это было больше чем секс.
Она скривила губы, стараясь, чтобы усмешка выглядела как можно язвительнее.
— Отчего ты так решил?
— Ты слишком болезненно реагируешь на мой приезд. Ты взволнована.
Марина смешалась. Неужели она выдала себя, и он догадался о ее сокровенных чувствах?
— Просто мне не нравится, что ты снова влезаешь в мою жизнь, вот и все, — сказала она.
Он положил ладони ей на плечи. Она ощутила его железную хватку.
— Да, я влезаю в нее. — В его голосе проскользнули металлические нотки. Он пристально смотрел ей в глаза. — Потому что знаю, что и ты меня любишь.
Она снова хотела усмехнуться, но у нее ничего не получилось.
— Не говори вздор! — слабо выкрикнула она.
— Это легко проверить, и я знаю способ.
Он грубо притянул ее к себе и наклонил голову, собираясь поцеловать в губы. Ошеломленная Марина на секунду перестала сопротивляться, и он, воспользовавшись этим, впился в ее рот. В следующий момент она попыталась его оттолкнуть, но он прижимал ее руки к бокам. Марина стояла, отчаянно мотая головой и лягая его коленом, потом не придумала ничего лучшего, как попытаться его укусить.
— Ну что, проверил?
— Да, проверил. Прав оказался я, а не ты. Ты меня любишь!
— Свинья!
