Рака снял с крючка карпа, величественно сияющего серебряной чешуей, как парчовый халат раджи, и опустил рыбу в садок. Карп, мощно ударившись о прутья, притих.
Рака посмотрел на закат и увидел на мосту фигуру девушки в белом сари. Он невольно залюбовался плавными и стройными линиями ее фигуры.
Зита, вся дрожа, стояла у перил моста. Ее почти не видящие глаза были обращены к закату. Легкий ветерок колебал края белого сари. Она остро чувствовала пустоту вокруг себя. В ней окончательно переломилась та твердая вера в счастье и жизнь, которая была прежде.
— Боже, у меня никого нет, никого, кроме тебя! Мне… мне остается только одно… — Это были последние слова Зиты.
Плача, она склонилась над широкой равниной воды и закрыла глаза…
— Вот это прыжок! Сразу видно, классный пловец! — проговорил Рака. Но, наблюдая, как пловец «вошел» в воду, Рака понял, что это не пловец и это не просто прыжок.
— Хозяин! Тонет! Похоже, «классный пловец» ко дну идет! — испуганно воскликнул Чино.
Рака вскочил на ноги.
— Эй, постой, постой! Я сейчас, сейчас! — закричал он и стремительно, как торпеда, бросился в воду. В считанные секунды Рака достиг того места, куда упала Зита, и увидел ее плавно погружающееся тело в белом сари, которое мягко колебалось под водой, как плавники тропических рыбок. Он схватил утопающую левой рукой за талию, а правой за тугую косу, в мгновение ока вынырнул на поверхность и поплыл с ней к берегу. Здесь осторожно положил девушку на землю и только теперь увидел, кому спас жизнь. Его удивлению, смешанному с радостью и болью, не было предела.
— Господи, да это же Гита! — только и мог произнести он.
Зита не успела наглотаться воды: она упала в реку, находясь в обморочном состоянии, поэтому бедняжка быстро пришла в себя.
Вода несколько отрезвила Зиту, произошло как бы стрессовое лечение.
— Это Гита! — в изумлении воскликнул Чино и, сорвавшись с места, стремглав помчался к ее дому.
— Тетушка, беда, беда случилась! — кричал он, — Гита… Гита… — запыхавшись, он не мог сразу выговорить все, что хотел.
— Что, что с ней?! Говори, что такое? — взволнованно восклицала Лила.
— Она бросилась, бросилась с моста, — наконец-то закончил Чино.
— Как?! Где она? С какого моста? Боже мой! Боже мой! — в истерике запричитала Лила, уронив чашку с кислым молоком.
— Скорее, скорее пойдемте! — в смятении звал ее мальчик. И они побежали.
Навстречу им шли мужчины. Они несли на плечах деревянные носилки, на которых навзничь лежала Зита. Их окружала толпа любопытных.
Рака шел рядом с носилками, расталкивая назойливых зевак.
— Разойдитесь, разойдитесь, дайте пройти! — сердито восклицал он.
— Жизни себя лишила! Мать виновата! Она ее била, я сама видела! — раздавались в толпе голоса женщин.
— Тише! Разойдитесь, уйдите с дороги! Она жива! — успокаивал Рака толпу.
Не в силах вынести этого зрелища, Лила бросилась к носилкам и дико закричала:
— Что с тобой?! Что с тобой, дочка?! Ну приди же в себя, Гита!
Толпа загудела еще сильнее.
— Да не галдите, не галдите вы все! — прикрикнул Рака.
— Что с тобой, что с тобой, доченька? Ну приди же в себя, Гита, — причитала Лила сквозь слезы.
Подойдя к дому, мужчины опустили носилки с Зитой у порога.
— Ну почему она молчит? — сокрушалась Лила, склонившись над Зитой.
Губы Зиты зашевелились, послышались какие-то нечленораздельные звуки.
— Очнулась! — обрадовалась Лила.
— Мне… мне… — бормотала Зита чуть слышно.
— Что тебе? Я все для тебя сделаю! — с болью и раскаянием в голосе воскликнула Лила.
— Мне не хочется жить. Не надо меня спасать, — наконец-то внятно произнесла Зита.
— Что ты смерти просишь? Тебе ли, молодой, не жить? Как ты могла наложить на себя руки?! — увещевала Лила свою Гиту, не подозревая, что это вовсе не она, а ее сестра-близнец — Зита.
— Из-за простой перебранки жизни себя лишить! — с укором сказал Рака. — Кто бы мог подумать! Хорошо, что все обошлось, — с облегчением заключил спаситель Зиты.
— Где я? — спросила Зита, обведя блуждающим взглядом присутствующих. — Как много людей.
— Тут все свои, доченька, и мама твоя с тобой, Гита.
— Гита? Гита?! — удивленно спросила Зита, слегка приподнявшись на носилках. — Меня зовут Зита.
— Она даже имя свое забыла, бедняжка, от такого ужаса! Это пройдет, все будет по-прежнему, — приговаривала Лила, нежно поглаживая мокрые волосы Зиты своей шершавой ладонью.
— Обижать и ругать тебя больше никто не будет, обещаю, — твердо и убедительно продолжала она, — люби только свою маму, доченька! Ты больше не покинешь меня? Не покинешь? — почти кричала Лила с мольбой в голосе.
В ней, как никогда ранее пробудилось искреннее, глубокое чувство материнства. Она совершенно забыла, что не родная мать Гите. Ведь все произошло так давно… Никто ни о чем не знает и ничего не помнит. Она воспитала ее, как свою дочь. Она ей родная мать, родная…
— Я буду тебя любить еще сильнее, еще сильнее, — повторяла Лила, обливаясь слезами.
— Кто вы, госпожа? — медленно и тихо спросила Зита.
На некоторое время воцарилось молчание. Никто не смел произнести ни слова.
— Никого не узнает, — испуганно прошептал Чино.
— Гита, милая, я твоя мама! — промолвила Лила голосом, который, казалось, идет из самой глубины сердца.
— Мама? — спросила Зита.
— Да, мама, твоя мама! — сквозь слезы твердила Лила. Волосы ее растрепались, и их пряди, смоченные слезами, заслоняли ей глаза.
— Мама! Мама! — шептала Зита.
— Ну, вот и прошло. Прошло все, раз ум прояснился, — вздохнув, отметила Лила.
Зита, приподнявшись, склонилась к Лиле. Та, обнимая и поглаживая по щеке Зиту — это неотличимое подобие Гиты, ее сестры-близнеца, приговаривала ласковые слова, какие может сказать только мать своему спасенному дитяти.
«Мать» и «дочь», обнявшись, плакали. Материнские горючие слезы ручьями орошали щеки дочери. Слезы их соединились.
Глава вторая
Гита, притаившись, как мышь, лежала на заднем сиденье «форда».
Кузов машины настолько раскалился, что в салоне было душно и жарко.
Она осторожно опустила стекло. Стало немного легче дышать. Ветерок проникал в открытое окно и освежал разгоряченное лицо девушки; ею стало овладевать дремотное состояние, но вдруг послышались шаги.
Молодой человек в светлом пиджаке подошел к машине, открыл дверь и, сев за руль, включил мотор.
