Беспокойная Гита сидела рядом со смущенно притихшим Бадринатхом.
— Я тебе вправлю дома мозги! Я прижму твой болтливый язык, — кипятясь, угрожала расправой Каушалья, поглядывая на резвую Гиту.
Изменения в поведении Зиты, ее одежде и легкий загар на подвижном лице несколько озадачили Каушалью.
— Где ты шлялась? Откуда у тебя эта одежда и украшения? Что за маскарад, Зита? — нравоучительным тоном спросила она.
— Это моя повседневная одежда, госпожа толстуха, — выпалила Гита.
Бадринатх был удивлен, но держался спокойно.
«Важно одно: она нашлась, и все теперь будет хорошо. Ведь как пообещал адвокат, Рави с родителями на днях должны к нам зайти», — думал он.
— В полиции она называла меня доченькой, а тут: «Я прижму твой болтливый язык»! Лукавишь, лживая толстушка! — съязвила Гита.
Бадринатх не верил своим ушам, слушая реплики Зиты и перебранку ее с теткой.
Переменилась! Видно, все поняла, ликовал он в душе, наконец-то Зита дает должный отпор грубым нападкам Каушальи!
Вдоль дороги росли развесистые платаны, акации, кустарники и манговые деревья.
«Кабриолет» притормозил перед правым поворотом.
Повернув, водитель переключил скорость, и в этот момент Гита, совершив легкий прыжок с проворностью невиданного зверька джунглей, повисла на ветке придорожного молодого платана.
От неожиданности никто из сидевших в машине не мог сообразить, что, собственно, произошло и что же нужно предпринять.
Изумлению Бадринатха не было предела.
— Она сбежала! — воскликнула Каушалья. — Что ты сидишь, как пень? Твоя «милая племянница» сидела рядом с тобой, а ты, разиня, не мог ее удержать! — еще громче закричала она на мужа.
Пока пассажиры были в растерянности и с трудом уясняли, что произошло, и с еще большим — что им предстоит сделать, «Кабриолет» проехал метров пятьдесят без очаровательной беглянки.
— Останови машину! — в смятении скомандовала Каушалья водителю.
— В погоню! Вон она, побежала вниз по дороге! — вопила «тетя», показывая пальцем вслед бегущей, как лань, Гите.
— Зита! Вернись! — попробовал силу своего голоса Бадринатх, но вместо зычного возгласа из его гортани вырвался жалкий хрипловатый голос утопающего.
Гита, яркая, как щедрые плоды благословенной Индийской земли, сняв сандалии, бежала со скоростью не менее пятидесяти километров в час по узкой асфальтированной дороге с односторонним движением.
Встречные велорикши и их пассажиры с удивлением смотрели на стремительный бег юной девушки.
За Гитой неслись, задыхаясь, Каушалья и водитель. Бадринатха, не привыкшего к таким кроссам, постигла печальная участь последнего в беге на длинные дистанции.
На пути Каушальи вырос продавец фруктов, несший на плече огромную корзину с яблоками. Она, с шумом и сопением, как боевой слон, врезалась в изогнутую руку продавца, которой он придерживал корзину за верхний край.
Тот, выронив корзину, рухнул на дорогу. Яблоки с увесистым гулом высыпались и, как русские сказочные румяные колобки, раскатились во все стороны.
Бадринатх, наступив на подвернувшийся под ногу сказочный плод, растянулся поперек дороги и минуты две лежал неподвижно, как обломок мачты, выброшенный на берег приливом. Потом с трудом поднялся и попытался догнать Каушалью, но безуспешно — он сокрушенно понял, что выбыл из игры.
Слева, со стороны зеленого поля, трусцой бежала группа девушек с клюшками в руках. Это были игроки женского хоккея на траве.
Каушалья, махая им руками и указывая на бегущую впереди Гиту, кричала:
— Девушки, милые, догоните, остановите мою племянницу, она сбежала из дома!
Хоккеистки, вняв крикам и просьбам, бросились в погоню за беглянкой.
Путь Гите преградил высокий забор. Еще минута, и девушки с клюшками настигнут ее. И тут ей на глаза попался лежавший на траве длинный бамбуковый шест диаметром не менее дюйма.
Не долго думая, она быстро схватила шест и замахнулась им на приближавшихся хоккеисток, которые, в ужасе, шарахнулись в сторонку и застыли на мгновение. Гита, с разбегу утвердив противоположный конец бамбуковой палки в земле, покрытой зеленым бархатом травы, взвилась в небо, как яркий спортивный стяг, и перемахнула через забор с изяществом заправского прыгуна с шестом, взявшего очередную высоту.
Каушалья и шофер, увидев издалека это зрелище, остановились, как вкопанные.
Пораженная Каушалья тяжело дышала. Она не могла вымолвить ни слова.
Гита удачно приземлилась на поляну, засеянную травой.
В стороне тянулся длинный ряд гаражей. Рядом с нею стоял серо-голубой «Форд». Водителя в нем не было.
Не раздумывая, она неслышно, как тень, подошла к машине, открыла заднюю дверь, которая была не заперта, и, через секунду очутившись в машине, легла на заднее сиденье, свернувшись «калачиком», с трудом переводя дыхание…
Зита подошла к остановке и села в первый попавшийся автобус. Куда он шел — ей было безразлично.
Минут через десять езды у нее перед глазами замелькали места, знакомые со вчерашнего дня.
Автобус пересек узкую пыльную улицу и, вырулив на широкое шоссе, остановился у невысокого моста.
Зита, вздрогнув, быстро встала и вышла из автобуса.
Рака, в клетчатой рубашке с короткими рукавами, держал в руке длинное бамбуковое удилище и, не отрываясь, смотрел на подрагивающий пробковый поплавок с гусиным пером. Соломенная шляпа, надвинутая на лоб, защищала его глаза от закатных лучей. Он сидел на большом валуне, широко расставив загорелые ноги в закатанных до колен штанах. На его груди блестела серебряная цепочка с небольшим кулоном.
Чино, с удочкой поменьше, стоял неподалеку по колено в воде.
Солнце, медленно угасая, вот-вот должно было коснуться горизонта. Легкий ветерок морщил поверхность воды.
— Рака, — обратился к хозяину мальчик, — на ужин нам хватит. Пора домой.
— Подожди, еще одну, и все, — ответил Рака.
От воды веяло свежестью, пахло рыбой и водорослями.
— Где Гита, где она шляется? — проворчал Рака.
— Есть захочет — придет, куда она денется. Без вас, хозяин, она не сможет прожить! — рассудительно заметил Чино.
— Уж больно она обидчива, — продолжал, не слушая мальчишку, Рака.
И вдруг поплавок исчез. Рака, растерявшись, впопыхах сделал подсечку. Удилище изогнулось. Ощутив в руке тяжелое и тупое подергивание, Рака медленно вытянул из воды красивого серебристого карпа.
— Вот так удача, Чино! Кому везет в карты, не везет в любви, — сказал Рака.
Чино сиял.
— Хозяин, а ты удачливый! Я еще ни одного карпа не поймал, — обиженно проговорил Чино.
