Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Тут раздался громкий голос президента Грампа:
— Старуха «Хиллари» за окнами бесится, словно ей проплатила Старая Ведьма. Весь мир сошел с ума. А я пришел к вам, дабы сообщить добрые вести. Но, прежде чем я перейду к ним, хочу обратиться к тому, что гораздо важнее. Всех с наступающим Рождеством!
* * *
…Милена, опустившись на диван в пустом салоне и предоставив всех многочисленных гостей самим себе, предавалась мечтаниям (роман на острове развивался все стремительнее и неистовее), как вдруг около нее появился тот, кто был главным героем ее снов наяву, — Грэг Догг.
— Мэм, вот вы где. С вами все в порядке? Вам нехорошо, мэм? На вас просто лица нет!
Милена, стеклянным взором уставившись на Грэга, пробормотала:
— О, мне хорошо Грэг, мне даже очень хорошо…
Она запнулась, понимая, что фата-моргана исчезла и что она опять оказалась в суровой, а с учетом бесчинств «Хиллари», и весьма мокрой реальности.
— Мэм, понимаю, что ситуация далеко не самая идеальная, а момент более чем неподходящий…
— В чем он был прав, так, безусловно, в этом.
— Но, думаю, вам лучше подняться в комнату сына.
Милена воззрилась на Грэга и лениво спросила (едва удержавшись от того, чтобы не привлечь его к себе и не поцеловать):
— Деятельная Хантер хочет подселить к нему парочку китайцев? Или мадам дю Прэ, оставшуюся без крыши над головой? И без своей партии…
Грэг, взяв ее за руку (отчего сердце у Милены, казалось, остановилось), сказал:
— Мэм, президент чем-то очень недоволен. И только что ударил вашего сына по лицу. Вам лучше подняться наверх.
Никогда еще в своей жизни Милена так быстро не бегала — и никогда не проклинала эти бесконечные коридоры и длиннющие лестницы «Зимнего Белого дома».
Делберт ударил Тициана — но отчего? Неужели мальчик вывел его из себя каким-то своим циничным, отпущенным с типичной юношеской бравадой замечанием?
Но ведь Делберт раньше в таких случаях ворчал, мог вскипеть, даже ударить кулаком по столу или запульнуть (правда, не в Тициана, а в стену) смартфоном или тем, что у него было в руке, если сын вывел его из себя окончательно.
Но ударить его… Тем более по лицу… Такого еще никогда не было!
* * *
Милена, заметив толпившихся около комнаты Тициана агентов секретной службы, растолкала их и проникла в помещение.
Тициан сидел на диване, прижав к рассеченной губе, из которой сочилась алая кровь, тонкую белую руку. Подросток был смертельно бледен, в глазах у него стояли слезы.
Милена заметила стоявших в углу и ухмыляющихся Делберта-младшего и его братца Уинстона, а в другом — индифферентную Злату и забывшую на время свой мобильный и уставившуюся куда-то в сторону Эйприл.
Делберт, подобно горе, возвышался посреди комнаты, и в руках у него была какая-то тетрадка, точнее, как распознала Милена, старый выпуск столь обожаемых Тицианом комиксов.
И из-за этого весь сыр-бор?
— Что тут происходит? — воскликнула она и только по удивленной реакции собравшихся поняла, что задала во всеуслышанье этот вопрос не по-английски, а на родном герцословацком.
Милена быстро поправилась и выпалила ту же самую фразу на английском.
— Вот что здесь происходит! — брызжа слюной, ответил супруг-президент, швыряя ей под ноги книжицу. Милена, не понимая, отчего Делберт до такой степени разошелся, нагнулась, чтобы ее поднять, и вдруг заметила, что это вовсе не комиксы.
Это был порножурнал, только вместо обнаженных женщин в нем были фотографии голых мужиков. Милена, подняв взгляд на Делберта, строго сказала:
— Откуда это здесь?
Супруг, тряся своей крашеной гривой, заявил:
— Это ты лучше своего изнеженного сыночка спроси! Это я у него из-под софы вытащил!
Милена посмотрела на Тициана, который, сжавшись в комок на софе и вытирая заплаканное лицо и окровавленный подбородок, проводил какие-то манипуляции со своим мобильным. Делберт, кряхтя, подлетел к нему, вырвал у подростка смартфон и швырнул его об стенку.
— Поди, и по этой штуковине всякую гомогадость смотришь! Милена, почему ты родила мне этого маленького извращенца?
Милена, подойдя к сыну, произнесла:
— Делберт, если мы это и будем обсуждать, то не в присутствии посторонних!
Но мужа было не унять.
— Тут нет посторонних, Милена, а только моя семья! Два моих старших сына, вернее, два моих нормальных сына, и мой младшенький… «Голубой»!
Делберт буквально выплюнул последнее слово, а Милена снова заметила ехидные улыбки на физиономиях старших нормальных братьев.
— Это ты виновата, ты! — бушевал муж. — Ты с ним носилась, как с девчонкой, даже имена придумала какие-то… извращенные!
— Это гены, Делберт, в том числе и твои, — ответила Милена, желая завершить дискуссию, а супруг проревел:
— Уж точно не мои! Все Грампы всегда были нормальными! Это все ты, Милена!
Женщина не стала ему возражать — если муж завелся, то перечить ему было рискованно. Тем более что Делберт никогда не был в состоянии внять аргументам, более того, всегда становился на дыбы, если кто-то укладывал его на обе лопатки при помощи логики и знаний.
— А ты что, досконально изучил сексуальную жизнь всех Грампов? — буркнул Тициан, не смотря на отца. — Всех-всех, начиная с нашего прародителя в тринадцатом веке? И как же это тебе удалось? Медиумов, что ли, к опросу предков привлек?
Муж ринулся на сына, но Милена преградила ему путь. Лицо Делберта было искажено гримасой, глаза налились кровью. Еще немного — и он бы снова ударил Тициана.
Этого она допустить никак не могла.
— Пусть щенок заткнется! — заявил Делберт, тяжело дыша. — Или я за себя не ручаюсь.
— Ну, или я за себя не ручаюсь, папа, — ответил ему унаследовавший легендарное грамповское упрямство Тициан. — Потому что если ты еще раз поднимешь на меня руку, то я тебя убью. Возьму пистолет — и пристрелю. И половина Америки и весь цивилизованный и даже не очень мир вздохнут наконец спокойно!
Муж начал надуваться, а его лицо приняло свекольный оттенок, а Милена истошно закричала:
— Прекратите немедленно! Оба! Или за себя не ручаюсь я!
Супруг и сын уставились на нее с благоговейным ужасом, потому что никогда еще не слышали, чтобы Милена кричала, тем более истошно. Другие члены клана тоже воззрились на нее с изумлением.
— Прошу всех удалиться и оставить меня с мужем и сыном наедине! — произнесла она тихо, и, надо же, никто не посмел возражать или отпустить комментарий: все присутствующие немедленно покинули помещение, а уходившая последней Эйприл даже прикрыла дверь. При этом посмотрев в сторону Тициана с затаенной тоской.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
