Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
Расширение прав предприятий обернулось ведомственным, а кое-где и местническим эгоизмом. Тенденция развития договорных отношений не укрепила, а ослабила связи между предприятиями, особенно расположенными в различных республиках. Нарастали требования экономической самостоятельности.
Причем, интересная вещь, каждая союзная республика считала именно себя обделенной в рамках Союза ССР. Но, спрашивается, кто же тогда выиграл? Пошли намеки и упреки в адрес России. Она-де своими имперскими действиями «обирала» другие республики. Явно антисоветскую, сепаратистскую позицию заняли «народные фронты» в Прибалтике, им потакали лидеры Компартий этих стран. Обострялись межнациональные отношения в Прибалтике, в закавказских и среднеазиатских республиках.
Так что эйфория первых лет перестройки стала не только идти на убыль, а в 1987 и, тем более, в 1988 году уже появилась озабоченность, беспокойство за судьбу перестройки в том виде, в котором она намечалась изначально. Высказывания и вопросы по этому поводу, звучавшие на Пленумах ЦК, различных совещаниях, слова о том, не отклоняемся ли мы от выбранного курса, туда ли идем, вызывали резкую, грубую реакцию со стороны Горбачева. Возникал вопрос: что делать? За какой конец нити браться, чтобы распутать этот сложный клубок?
Горбачев и близкие к нему члены Политбюро настойчиво утверждали: путь дальнейшей демократизации, гласности, самоуправления лежит через немедленные политические реформы. Тезис, что развитие экономики тормозится консерватизмом политических структур, что необходима радикальная политическая реформа, стал во главу угла. И разгорелся «пожар» говорильни. Митинги, съезды, конференции, совещания, собрания и т. п. Острее стали проходить заседания Политбюро. Горбачев все больше, особенно после марта 1988 года, отходит от Лигачева, других «консерваторов». Его все плотнее окружали новые люди, более приверженные к радикальным «демократическим» изменениям. Что они понимали под этими изменениями, стало ясно позже. Горбачев провел серьезную перетряску кадров в ЦК и Политбюро.
Именно в 1988 году он окончательно стал на путь переориентации перестройки, что и привело к известным крутым переменам в 1990–1991 годах.
* * *
7 января. Политбюро ЦК. Вел М. С. Горбачев.
Подвели итоги деятельности Секретариата и Политбюро за 1987 год. Горбачев выступил за сокращение числа заседаний Секретариата. Не брать в повестку хозяйственные вопросы. Больше внимания — организации исполнения решений ЦК.
Он чувствовал, что Секретариат начал «подпирать» не только Совмин, но и Политбюро. Лигачев в силу своего властного характера прибирал к рукам все больше власти. На Политбюро часто возникали острые стычки между ним и Рыжковым, который сначала деликатно, а потом все более резко стал отбивать эти попытки. Безапелляционные заявления Лигачева нередко возмущали членов Политбюро. Были у него споры и со мною. Причем иногда он «дергал» людей по мелким вопросам. Так что предложение Горбачева, вроде и обоснованное, преследовало, на мой взгляд, основную цель — ослабить позиции Лигачева в Политбюро.
Уважая бесспорную честность, порядочность, высокую работоспособность Егора Кузьмича, я, как и ряд других товарищей, не мог мириться с практикой постоянного нажима. С разного рода накачками, проверками, отчетами. Причем он всегда был убежден в правоте своего мнения. Часто это было верно, но нередко было неверно или не совсем верно. В определенной мере Лигачев восстановил против себя ряд товарищей, чем преотлично сыграл на руку своим настоящим идейным противникам, в частности Яковлеву. Что тот использовал в марте 1988 г. Но об этом ниже.
24 марта. Заседание Политбюро. Вел М. С. Горбачев.
О ходе выполнения постановления ЦК о мерах по повышению устойчивости зерновых хозяйств, увеличению хлебофуражных ресурсов в 12-й пятилетке. Докладчик В. П. Никонов.
За повесткой, после того как ушли приглашенные, Горбачев поднял вопрос о статье Нины Андреевой в «Советской России» от 13 марта «Не поступиться принципами» (таким, кажется, было ее название). Спросил, читали ли? Кто сказал — читал, кто — не читал, кто — читал невнимательно. Горбачев повел речь о том, что «Эта статья не простая. Она носит деструктивный характер, направлена против перестройки. Не ясно, как она появилась в газете. Кто смотрел или нет ее в ЦК? Насколько меня информировали, смотрели, — подчеркнул Горбачев, — даже, мол, после опубликования рекомендовали обсудить статью в партийных организациях. Что же это такое?!»
Он все более накалял обстановку. У многих товарищей, в том числе и у меня, — недоумение, чем вызван такой эмоциональный всплеск. Только ли материалами статьи как таковыми или ситуацией вокруг статьи, поддержкой ее тезисов кем-то из руководства ЦК.
«Давайте обсудим. Нельзя накапливать недопонимание, — продолжал Горбачев, — на нас лежит огромная ответственность, меня взволновала не только статья, а реакция некоторых товарищей, вроде кто-то признал эту статью как своего рода эталон. С этим я согласиться не могу».
Вот такими словами Горбачев предварил обсуждение. Признаться, я был несколько озадачен. Почему такие резкие оценки, необычная взволнованность, напор? Потом стало понятно, что дело не только в статье, хотя, конечно, и она несла в своих выводах характер, контрастирующий с проводимой Горбачевым линией перестройки. Дело было в том, чтобы, во-первых, гласно и резко поставить «на место» Лигачева, учитывая его «причастность» к появлению статьи. Во-вторых, а может и во-первых, выступить всеми средствами массовой информации, в том числе в «Правде», в поддержку перестройки по Горбачеву, ударить по все более громким в последнее время голосам критики, по тем, кто сомневался, туда ли мы ведем перестройку, не отошли ли от ранее провозглашенной линии. «Консерваторы» — так называл их Горбачев. Был или нет до Политбюро разговор с Лигачевым — не знаю.
Реакция Лигачева — смягчить ситуацию: «Да, статья была в ЦК, написана не вчера. У редактора Чикина лежала несколько дней. Он советовался. Ему сказали — решай сам. Никаких установок никто не давал. Редакция сама решила напечатать. Что касается обсуждения в парткомах, то здесь также ЦК не вмешивался. Отметаю всякие домыслы на этот счет. Что касается содержания статьи, то с ней можно согласиться или нет…».
Примерно в таком духе, сжато, коротко выступил Лигачев.
Подал реплику и я: «Статью смотрел, правда, прочел «по диагонали». Давайте не накалять страсти. Почему сразу такая реакция? Какая-то шоковая ситуация складывается. Надо всем прочитать внимательнее и потом обсудить. Верно, нельзя ее обойти молчанием, но надо спокойно и глубоко разобраться в статье и ситуации вокруг нее. Мне неизвестна предыстория ее публикации, а также то, что были какие-то поручения и обсуждения статьи. Мы уже давно решили дать свободу публикации редакциям».
Моя миротворческая реплика только подлила масла в огонь. Горбачев «завелся»: «Нельзя так спокойно реагировать на эту подстрекательскую статью. После февральского Пленума идут дискуссии. Я выступил там по идеологическим вопросам — с согласия Политбюро. Статья же направлена против перестройки, что можно, мол, обойтись и без нее! Если и мы так думаем, то надо все менять? Так ведь выходит!»
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
