Пруденс, скованная ужасом, взглянула на Себастьяна.
— Боже милостивый! Это тетя Триция.
ГЛАВА 10
Визгливый голос старика Фиша спугнул утреннюю тишину.
— Вы оскорбляете меня, графиня. Я никогда не злоупотребляю спиртным. Вы бы видели девушку. Это просто скандально! Красться по дому в ночном одеянии. Бог мой, на ней даже не было чепца! — Старческий голос в негодовании срывался. — Она схватила виски и понеслась через лужайку, словно какая-то распутница. — Остальная часть его тирады была заглушена возражениями Триции.
— Я и не представлял, что у старого хрыча такое яркое воображение, — прошептал Себастьян.
Они уставились друг на друга, парализованные приближающимися голосами.
Голова Джейми с безумными глазами взметнулась над лестницей. Он грубо схватил за руку и потащил вниз упирающуюся изо всех сил девушку.
— Спускайся вниз, ты, глупая девчонка! Или ты хочешь, чтобы они поднялись сюда?
— Нет, конечно, нет. Но что я скажу тете? Джейми не дал Пруденс времени на раздумье.
Он подтолкнул ее к краю сеновала и спихнул с лестницы. Девушка пропустила последние три перекладины, оцарапав голени, и приземлилась в сено в тот момент, когда Триция и старик Фиш вошли в конюшню.
Пруденс повернула к вошедшим свою растрепанную голову, глядя на них расширенными от ужаса глазами. Несколько прядей выбились из косы. Она открыла рот, но не смогла произнести ни звука. Сдержанное признание Себастьяна все еще звучало у нее в голове: «Я — человек, который сожалеет, что не овладел тобой в ту ночь в хижине арендатора. Человек, который жалеет, что не сделал тебе ребенка…» Пруденс прикрыла руками живот. Ну почему она не принадлежит к тому типу девушек, которые запросто падают в обморок?
Это показалось ей невозможным, но когда она перепуганно смотрела на тетю и старика Фиша, вытаращенные глаза дворецкого буквально полезли на лоб. Еще каких-нибудь полдюйма, и они, наверняка, выскочили бы и покатились по сену. Пруденс слишком поздно поняла причину его шокового состояния.
Джейми спрыгнул с лестницы, приземлившись рядом с девушкой.
— Куда же ты ушла, детка? Забава только начинается. Он положил свою жилистую руку ей на плечи. Старик Фиш сдавленно охнул. Джейми вскинул голову, словно только что заметил их.
— Ай-ай-ай, киска, как не стыдно. Ты не сказала мне, что у нас гости.
Его медная шевелюра была всклокочена, из нее торчали запутавшиеся сухие травинки. Грудь была обнажена, первые три пуговицы бриджей расстегнуты.
От унижения и стыда кожа на шее Пруденс покрылась красными пятнами, и она всерьез задумалась над тем, а не упасть ли ей в обморок?
Джейми, покачиваясь, сделал несколько шагов вперед, то и дело поднося графин с виски ко рту. Он окинул нахальным взглядом желтовато-зеленый пеньюар Триции. Женщина застенчиво запахнула его на шее, привлекательно покраснев. Пруденс открыла рот от изумления, настолько пораженная перевоплощением Джейми, что забыла о своем собственном смущении. Уродлив или нет, он излучал сексуальность, почти осязаемую.
Триция не сводила глаз с Джейми. Пруденс ощущала себя невидимой. Девушка гадала, заметил бы кто-нибудь, если бы она сейчас упала на живот и зарылась в сено?
— Ты, надеюсь, понимаешь, — сказала Триция, обретая дар речи, — что я вынуждена буду разговаривать с твоим хозяином об этом небольшом… проступке?
К изумлению Пруденс, Джейми упал на одно колено у ног Триции и поднес ее руку к своим губам.
— Я скверный парень, миледи. Я не получу другого места. Неужели вы скажете милорду, чтобы он оставил меня без гроша умирать с голоду? Мне ужасно жаль.
Пруденс едва не рассмеялась над комичностью этой сцены.
Джейми склонил голову и стал похож на этакого кающегося веснушчатого Люцифера. Она могла бы поклясться, что его язык лизнул руку Триции.
Триция справилась с волнением и быстро заговорила. Банты ее высокого атласного чепца затрепетали. Пруденс всегда подозревала, что тетя даже спала в парике.
— Мы подумаем над этим, хорошо? Возможно, мне удастся убедить лорда Керра быть снисходительнее, когда он будет решать твою судьбу.
По приглушенному фырканью с сеновала Пруденс догадалась, что лорд Керр уже решил судьбу Джейми. Она снова покраснела.
Триция проплыла по конюшне, словно царствующая королева, и остановилась перед Пруденс. Девушка уставилась на кружевные оборки на груди своей тети, не в силах встретиться с ней глазами. Она готова была провалиться от стыда сквозь землю, когда впервые осознала, что виновата в преступлении куда более серьезном, чем развлечение с Джейми. Она была влюблена в жениха своей тети. Через месяц даже у Бога найдется имя для такой женщины, как она — прелюбодейка.
Девушка ждала, что Триция закричит на нее, надерет ей уши, выгонит из дома. Краем глаза она видела Джейми, прислонившегося к перегородке стойла со скрещенными на груди руками и наглой ухмылкой на лице. Он наслаждался ее позором почти так же, как и старик Фиш. Сеновал на верху хранил выжидающее молчание.
Триция мягко обхватила Пруденс за подбородок и, приподняв ее лицо вверх, нежно засмеялась.
— Ах, ты маленькое хитрое создание! Кто бы мог подумать? Моя Пруденс и кучер!
Глаза Триции лучились радостью. Она заключила Пруденс в свои объятия. Девушка безвольно повисла на руках у тети, округлив от изумления глаза. Сбитый с толку Джейми поднял руки, признавая поражение. Старик Фиш ловил ртом воздух, словно выброшенная на берег рыба.
В голосе Триции, когда она вела Пруденс к выходу, явно слышалась гордость и одобрение поведения племянницы.
— Идем, капризная девочка. Нам многое нужно обсудить. Тебе следовало раньше прийти к своей тете. Я считала, что тебя интересуют только твои пыльные старые книги.
Они вышли на свет пробуждающегося утра. Триция бросила Джейми кокетливый взгляд через плечо.
— Мужчины могут научить тебя, моя девочка, как доставить удовольствие им. Но только женщина научит тебя, как доставить удовольствие себе.
Пруденс украдкой оглянулась. Себастьян выглядывал с сеновала, с интересом прислушиваясь к происходящему.
— Не думай, что я осуждаю тебя, дорогая, — продолжала Триция. — Большинство известных мне женщин приобрели свой первый опыт с грумами или лакеями. Но ты должна научиться защищать себя от неудач. Было бы крайне неловко объяснять…
Щеки Пруденс вспыхнули ярко-красным румянцем, и Триция наконец увидела, что старик Фиш следует за ними по пятам, чутко прислушиваясь к их разговору.
Она жестом отослала дворецкого.
— Принеси поднос с шоколадом в мою комнату, Фиш.
Пруденс съежилась, когда Триция по-матерински прижала ее к себе.
— Как хорошо, что мой Себастьян сейчас в Эдинбурге. У меня будет время, чтобы подготовить его к этому. Ты знаешь, он так беспокоится о тебе. Полагаю, он думает о тебе больше, чем как о племяннице.
