Дальше – ориентиры. Кружочком обозначаем место отдыха и уюта: кота и кровать. Х – опасность, торчащий из сундука гвоздь. Волнистая линия – переговорная трубка между кроватями, твоей и Габо.
И вот что получилось. Простой квадратик, нарисованный на земле. Такую карту можно купить у любого составителя карт, в любой стране мира. Если они видели комнату, то вот это ты и получишь. Изображение таковой в точном масштабе.
Но дает ли оно, это изображение, ощущение места?
Вот этим и занимаются картографы. Мы вдыхаем в карты жизнь. И тогда твоя комната становится домом.
Посмотрев на нее, ты поймешь, что это не просто комната, а твоя комната, комната, в которой ты провела детство. Мы можем составить карты всех мест, где побывали в прошлом. Здесь, на Джойе, я могу сделать такую карту Африки, что ты будешь дышать ароматами тамошних базаров, пока голова не закружится. Глядя на мою карту Замерзшего круга, ты потянешься за теплыми носками и бросишься наутек от белого медведя! Ну, почти…
Дорога длинна, малышка. Но начало положено! Ты сделала свою первую карту. Напиши имя в уголке. Вот, возьми мое павлинье перо.
И-З-А-Б-Е-Л-Л-А
Отлично.
Я пошевелилась. И тьма обрушилась на меня вместе с эхом моего собственного тяжелого дыхания.
Хрррсссст!
Что-то хрустнуло у самого моего уха. Я попыталась подвинуться, но на моей руке и ноге лежала Люпе. В себя она не пришла, но, по крайней мере, дышала, пусть даже и неглубоко.
Хрррсссст!
Теперь что-то треснуло подо мной. Я вытянула свободную руку, и меня передернуло от отвращения – пальцы коснулись грубой, вонючей шерсти. Эти звуки… этот треск… Ребра тибицена ломались под нашим общим весом.
С последним хрустом я выбралась из-под Люпе и поспешила отодвинуться подальше, но наткнулась на сырую каменную стену. В памяти всплыли последние перед падением мгновения: попытка Пабло спасти нас… падающая лапа тибицена… расплывающаяся по воде кровь…
Я закрыла глаза и, обращаясь в темноту, пробормотала:
– Сейчас досчитаю до десяти, и все снова будет хорошо. Один, два, три…
Но и на счет «десять» мир остался таким же сумрачным. Сумка давила снизу на спину. Я вытащила ее и, пошарив внутри, нашла обломок папиной палки. Свет рассеял тьму и пробудил Люпе, которая застонала и осторожно села.
– Ты цела?
Она открыла рот, но ответить не успела – по подбородку потекла кровь.
– Ты поранилась! – ахнула я.
– 'се хоросо, 'россо ызык 'рикуси'а, – прошепелявила Люпе и продемонстрировала пострадавший орган.
Ранка оказалась неглубокая. Я дала ей глоток воды. Она прополоскала рот и сплюнула розовое.
– Что случилось?
– Мы упали, – я показала на пролом в стене, по меньшей мере метрах в пяти над нами, из которого все еще сыпалась пыль.
– Мы столько пролетели? И ничего не сломали?
Я покачала головой.
– Можешь поблагодарить нашего друга.
Люпе последовала за моим взглядом, взвизгнула и отползла от неподвижного чудовища, с морды которого капала густая, как смола, кровь.
– Фу! Оно… оно… мертвое?
Если оно и пережило свое падение, то после нашего определенно испустило дух. Люпе, у которой желания приблизиться к мерзкой твари было не больше моего, облегченно выдохнула. Я снова посмотрела на пролом, из которого мы вывалились. Он был едва виден.
Люпе вытянула шею.
– Думаешь, туда можно забраться?
Я провела ладонью по стене – камень был сырой и скользкий и крошился под пальцами.
– Попробовать стоит.
Ухватиться за что-то или опереться было невозможно, поэтому я опустошила сумку, забралась Люпе на плечи и бросила сумку вверх с таким расчетом, что она зацепится за выступ. Ничего не получилось. Мы собрали в кучку камни от обрушившейся стены, и теперь уже Люпе встала мне на плечи и попробовала дотянуться до края, но задача, даже если не принимать во внимание мои трясущиеся колени, осталась нерешенной. Несколько раз мы звали Пабло, но никто не ответил. Я старалась не думать о том, что это могло значить, но знала, что он пришел бы, если бы смог.
Люпе опустилась на землю и закрыла лицо руками, издавая звуки, которые я вначале приняла за смех и которые оказались приглушенными всхлипами. При этом она еще и шмыгала носом.
Я соскользнула с камня и села на сырую землю рядом с ней. Сложила обратно бывшие в сумке вещи. Поглядывая на плотное, темное пятно впереди, я снова и снова приходила к выводу, что это туннель. А если так, то нельзя было не принять во внимание, как мы к нему попали.
А попали мы через водопад. Точно так же, как и Аринта, когда отправилась сразиться с Йоти.
Думай.
Доче говорила, что тибицены пришли снизу. Должно быть, она имела в виду туннели, этот и другие, на него похожие. Попасть на поверхность отсюда они бы не смогли – мы оказались здесь лишь потому, что проломилась задняя стена пещеры. Следовательно, где-то должны быть другие выходы.
Люпе притихла, но ее дыхание так и не выровнялось. Я встала, помогла ей подняться и показала в темноту.
– Пойдем туда.
Люпе поежилась и покачала головой.
– Нет, не могу… не переношу тьму.
– Мы должны…
– Я ничего никому не должна.
– Где-то наверняка есть выход, – я произнесла это с уверенностью, которой на самом деле не чувствовала.
– Но наверняка ты не знаешь!
– У нас все получится. Мы… – я не договорила.
Люпе бросила на меня сердитый взгляд.
– Что? Где твои обещания? Ты не знаешь, где выход. Ты даже не знаешь, есть ли он вообще.
– Тибицены должны были откуда-то прийти. Изгнанные сказали, что они пришли снизу.
Люпе мельком взглянула на неподвижную тушу, потом еще раз посмотрела на темный вход в туннель.
– Может, конюх скоро очнется. Если мы просто подождем…
Я не знала, что сказать. Я не могла сказать то, что ей хотелось услышать, и не могла сказать, почему не думаю, что Пабло придет за нами. Я не могла…
Тогда хватит думать.
Люпе не могла пересилить себя и войти в темноту, но и я не могла просто сидеть сложа руки и ждать смерти. Мне было бы куда спокойнее, будь у меня карта.
– Карта! – выдохнула я, вспомнив, как менялись, появлялись и исчезали линии на маминой карте. И это после того, как сумка поплавала в Аринтаре.
