Если Petrobras (компания) стоит дороже Турции (страны), тут что-то не так
До недавнего времени бразильская элита, судя по всему, упускала из виду один простой факт: деньги, которые так щедро тратят правительство и потребители страны, всецело зависят от высоких цен на сырьевые товары, и если цены на сырье резко снизятся, пирамида сразу рухнет. Президент Лула приобрел огромную популярность, взяв под контроль долги и обеспечив народ некой экономической стабильностью, но его администрация, похоже, так и не поняла, насколько хрупкой была и остается эта стабильность. Бразилия нашла деньги для строительства государства всеобщего благосостояния в первую очередь благодаря высоким ценам на такие товары, как железная руда и сахар. Трудно переоценить, в какой мере ее недавний успех обусловлен высокими ценами на эти виды сырья. Ситуацию с резким усилением экономической мощи экспортеров сырьевых товаров отлично охарактеризовал глава Резервного банка Австралии Гленн Стивенс, отметив, что еще пять лет назад за один корабль, груженный железной рудой, можно было купить 2200 телевизоров с плоским экраном, а в 2011-м – 22 тысячи. Бразилия крупнейший в мире экспортер железной руды и других видов сырья, что, конечно же, стало одной из главных причин стремительного роста фондового рынка страны. Последние десять лет самыми эффективными секторами развивающихся государств были энергетический и сырьевой, а самыми эффективными нациями, соответственно, экспортеры энергии и сырьевых товаров, в частности Россия и Бразилия. В 2008 году был период, когда общая стоимость ценных бумаг нефтяного гиганта Petrobras, государственной собственности Бразилии, составляла более 300 миллиардов долларов. При этом весь фондовый рынок Турции оценивался тогда в менее чем 200 миллиардов долларов.
Сырьевой «золотой дождь» прекрасен, пока он идет, однако он несет в себе семена саморазрушения. Большой спрос на бразильский кофе, сталь и железную руду ведет к постоянному повышению стоимости реала, из-за чего все остальные экспортные товары Бразилии неуклонно дорожают. Бразильские заводы пустеют. Доля производства в ВВП достигла своего пика в 16,5 процента в 2004 году, после чего к концу 2010 года сократилась до 13,5 процента. При всех иностранных деньгах, мощными потоками привлекаемых в Бразилию дешевым сырьем и высокими процентными ставками, сильный реал обеспечивает бразильского потребителя все большей покупательной способностью: общий объем импорта иностранных товаров и услуг растет в стране быстрее, чем объем экспорта, уводя общий текущий баланс в пассив, с профицита в 2007 году к дефициту в 50 миллиардов долларов по состоянию на 2010 год. И в этом Бразилия тоже представляет собой полную противоположность Китая, где стоимость валюты выросла за последние годы очень незначительно, а суммарное положительное сальдо торгового баланса продолжает стремительно расти.
Зависимость Бразилии от экспорта сырьевых товаров не просто чревата риском, этот риск постоянно растет. После открытия в последние годы ряда новых крупных нефтяных месторождений Бразилия, по оценкам специалистов, занимает по запасам нефти десятое место в мире; некоторые эксперты называют ее «очередной Саудовской Аравией». Десять лет назад страна производила миллион баррелей нефти в день. К 2011 году этот показатель вырос до двух миллионов, и по глобальным прогнозам к 2015 году увеличится до 4 миллионов в день, а к 2020 году – до 6 миллионов, после чего Бразилия станет очень серьезным конкурентом крайне ненадежных поставщиков с Ближнего Востока и из Африки. Возможно, это благо для всего мира, но Бразилия выиграет от данной ситуации только в том случае, если научится инвестировать огромные прибыли, получаемые от торговли нефтью, в повышение своей производительности. Саудовская Аравия не делала этого на протяжении многих лет, и сегодня доход на душу населения в этой стране ниже, чем в 1970-х годах.
Неразрешимая трилемма
В настоящее время Бразилия являет собой яркий пример одного из популярнейших экономических проектов, нацеленных на решение труднейшей «трилеммы». С этой проблемой сталкивается лидер любого государства, стараясь одновременно решить три задачи: стабилизировать обменные курсы, процентные ставки и потоки иностранного капитала в страну и из нее и управлять ими. Поиск решения в данном случае очень напоминает игру в незамысловатую компьютерную игрушку Whack a Mole (то есть «Прихлопнуть крота»), в которой игрок бьет по одному кроту, а из другой норы тут же появляется следующий. В нашем глобальном мире с огромными международными денежными потоками в эту игру можно играть бесконечно. Молотишь по одному аспекту трилеммы, и где-то тут же вылезает другая. В попытке стабилизировать инфляцию повышаешь процентные ставки, и это, как правило, привлекает в страну иностранный капитал и ведет к росту обменного курса. Стараясь повысить конкурентоспособность своей валюты, сдерживаешь рост процентных ставок, рискуя при этом разгулом инфляции. И далее в том же духе.
Бразильскую же головоломку решить особенно трудно, поскольку здешнее население буквально одержимо проблемой инфляции, которая уверенно набирает скорость при низких темпах экономического роста. Чтобы ее сдерживать, власти на протяжении многих лет удерживали процентные ставки на высоком уровне, что способствовало привлечению иностранного капитала, но неизбежно вело к неоправданной переоценке национальной валюты и препятствовало экономическому росту. Китай сегодня столкнулся с прямо противоположной проблемой: производственный потенциал страны очень высок, и власти много лет старались удерживать стоимость валюты на низком уровне, обеспечивая тем самым конкурентоспособность своих предприятий на мировом рынке и максимально полное использование ресурсов. Однако все это сильно усложняет задачу повышения процентных ставок в случае угрозы инфляции, как это случилось в 2011 году. Китаю, в отличие от Бразилии, необходимо, напротив, снизить обороты инвестиционного разгула и позволить своей валюте с заниженным курсом дорожать, и это в то время, когда многие заводы страны уже работают не на полную мощность. Бразилия же нуждается в увеличении инвестиций, снижении процентных ставок и более дешевой валюте, но решить все эти три задачи будет крайне трудно. Из-за мощного притока иностранного капитала ни Бразилия, ни Китай ни за что не смогут достичь этих целей, не навредив себе в других аспектах. Обе страны угодили в одну и ту же ловушку трилеммы, несмотря на то что первая является крупнейшим экспортером, а вторая крупнейшим импортером сырья в мире, и стоящие перед ними проблемы носят прямо противоположный характер.
В столь сложной ситуации совсем неудивительно, что китайцам и бразильцам сегодня так трудно понять друг друга. Недавно топ-менеджер крупнейшего бразильского банка рассказал мне любопытную историю, наглядно иллюстрирующую эту проблему. Китайские инвесторы охотно вкладывают деньги в экономику Бразилии – главным образом потому, что, расходуя огромные суммы на покупку бразильского кофе и железной руды, они считают такие инвестиции надежными и выгодными. Однако, как узнал один крупный китайский инвестор, пришедший в бразильский банк жаловаться на жуткие простои и задержки в бразильских портах, инвестиционная среда в этой стране очень сильно отличается от китайской; он чувствовал себя тут как на чужой планете. «Ну почему же вы не развиваете свою инфраструктуру?» – удивленно спросил китаец. И бразильский банкир объяснил ему: «Нам нужно думать о рентабельности, а из-за высоких процентных ставок стоимость капитала у нас настолько высока, что построить что-либо очень и очень трудно».
