При виде этих голых людей – мужчин, мальчиков, девочек и полуобнаженных женщин, – их крайней нищеты, почитания ложных богов, крайне развязных манер и обычаев, великой похотливости, безграничной лживости, жадности, вороватости, воинственного настроя и кровавых драк и полного отсутствия представлений о Страшном суде Господа нашего Иисуса Христа, мне сразу захотелось проповедовать им истину.
С этой целью Бингам взялся за изучение «безбожного языка, на котором крикливые туземцы лаяли что-то мне в уши». Освоить безбожный язык ему удалось. Вообще-то, именно ему мы обязаны тем, что у ай-кирибати появилась письменность, хотя из вредности он оставил в алфавите только половину букв. В 1890 году миссионер завершил перевод Библии на местный язык. На этом его миссионерские успехи и закончились. На его службы никто не ходил, а те, кто ходил, по словам Бингама, «очень медленно учились вести себя подобающе в доме Господа нашего. Большинству из них не было дела до истины. Они просто растягивались во весь рост и засыпали. Некоторые смеялись, разговаривали, ходили с места на место». Первые два новообращенца вскоре перешли обратно в язычество, а Абайанг охватил затяжной период пьяного отупения и войны между кланами.
Продолжили его дело гавайские миссионеры, которых Миссионерский совет упорно посылал на Гилбертовы острова, так как это место считалось слишком диким для белого человека. В 1870 году гавайские миссионеры проживали на семи островах, и им удалось обратить в христианство сто двенадцать ай-кирибати, хотя лишь семьдесят восемь из них могли называться «хорошими прихожанами». Некоторые миссионеры отлынивали от работы, предпочитая заниматься торговлей, но отдельные гавайцы исполняли свое дело с фанатизмом новообращенных. Особенно не повезло острову Табитеуэа, где начальником миссии был Капу, гавайский миссионер, сподвигнутый на дело самим Бингамом. Табитеуэа означает «нет царей», и Капу, видимо, воспринял эти слова как личный вызов. Грозя адским пламенем и проклятиями каждому, кто останется верен старым обычаям, он вскоре обратил в христианство почти все население северной части Табитеуэа. Он прославился под именем Капу-Законотворца и не мешкая обратил свой религиозный пыл к Южному Табитеуэа, жители которого упрямо сопротивлялись. Капу решил, что так не пойдет, и организовал из новообращенных армию, отправив ее на юг. Прежде о войнах на Табитеуэа никто и не слыхивал, а все споры решались в индивидуальном порядке. В отличие от других островов в составе Кирибати, на Табитеуэа никогда не было вождей и, соответственно, войн, которые вожди затевали, чтобы было чем заняться. На Табитеуэа у каждого была земля, где он был царем и правительством, а любые разногласия рассматривались в манеабе деревенским унимане – старцем. Капу же сделал на Табитеуэа примерно то же, что Наполеон в Европе, сея революцию и громадные разрушения. Он ворвался на южную часть острова с армией христиан, вооруженных мечами из акульих зубов и копьями, снабженными смертельными шипами скатов-хвостоколов. Воины напали на язычников, собравшихся вокруг старой пушки с потерпевшего крушение корабля. Им удалось выстрелить лишь один раз, после чего дождь свел на нет все попытки дальнейшего сопротивления. Через несколько часов почти тысяча жителей южной части Та-битеуэа лежали мертвые, с отрубленными головами. Так на острове остались одни христиане.
Шли годы, и фанатизм первых протестантских миссионеров ослабевал, главным образом потому, что не приводил к ощутимым результатам. Кроме того, возникла конкуренция со стороны католиков: у них курение, алкоголь и танцы не были запрещены, что давало им значительное преимущество в борьбе за туземные души. И действительно, к началу двадцатого века почти все население северных Гилбертовых островов обратилось в католичество, а вот жители южных Гилбертовых островов, где распоряжались более терпимые миссионеры с Самоа, посланные туда Лондонским миссионерским обществом, исповедовали протестантизм. Это разделение сохраняется и по сей день. Однако католики все же запретили полигамию и нудизм. Постепенно традиция многоженства отошла в прошлое, и ай-кирибати начали прикрываться тряпочками, что позволило им испытать на себе весь спектр кожных заболеваний, прежде бывших уделом лишь ай-матангов.
Обезумевшие миссионеры, нечистые на руку торговцы, междоусобные войны, затеваемые пьяными вождями, которым в руки попало оружие, – неудивительно, что появление на горизонте Британской империи было принято ай-кирибати чуть ли не с распростертыми объятиями. В 1892 году к берегам Абемамы причалил капитан Э. Х. М. Дэвис на судне «Роялист». Он воткнул в землю британский флаг и заявил, что отныне Гилбертовы острова считаются протекторатом Ее Величества Виктории, королевы Великобритании и Ирландии и императрицы Индии, Защитницы Христианской Веры. Затем он проехался по всем крупным островам, сделав аналогичное объявление. А ай-кирибати ответили «о'кей» – скорее всего, потому, что Дэвис немедленно запретил торговлю оружием и алкоголем, а вскоре и выгнал в шею самых наглых миссионеров, включая Капу-Законотворца. Эти два простых действия вскоре вернули на острова блаженную атмосферу безмятежности, которой те не видели со времен прихода китобоев. На место междоусобных войн, терзающих северные Гилбертовы острова, пришли земельные комиссии и местные магистраты. Особо разбушевавшиеся ай-матанги, сеявшие раздор на островах, предстали перед судом и были выселены или расстреляны. Торговая деятельность теперь регулировалась, и, столкнувшись с необходимостью придерживаться правил, некоторые торговцы попросту уехали. Протестантским миссионерам приказали ослабить хватку и разрешить танцы. Власть вождей, искусственно поддерживаемая оружием и торговлей, перешла к унимане. Очень скоро на островах воцарился колониальный мир. Конечно, он не был заслугой странствующих колониальных офицеров, которым приказали курировать Гилбертовы острова и острова Эллис, не потрудившись, однако, выделить им лодку. Скорее он наступил благодаря желанию ай-кирибати вернуть свой мир, освободив его от пагубного влияния враждебных ай-матангов, поселившихся на их земле. Вообще-то, острова британцам были не нужны. Британский флаг был установлен здесь лишь для того, чтобы не позволить Германии и США хозяйничать в этом регионе. Но мощь империи не могла не распространиться даже на этот далекий уголок, и на несколько счастливых лет британская колониальная модель снисходительной опеки принесла на Кирибати стабильность и порядок, которые многие считали безвозвратно утраченными. Британская привычка готовить местных жителей к выполнению административной работы, пожалуй, и привела к тому, что у ай-кирибати появилось что-то вроде национального менталитета – прежде они считали своим домом каждый из отдельных островов, а не всю группу.
Британское пребывание на Кирибати, если есть тот факт, что число офицеров, расквартированных на островах, никогда не превышало десятка, могло бы и дальше оставаться мирным, не случись им обнаружить на одном из островов ценный природный ресурс. Поскольку речь идет о Кирибати, совершенно неудивительно, что этим ресурсом оказалось дерьмо. Если быть точнее, старое птичье дерьмо, также называемое фосфатами (видимо, потому, что некрасиво обсуждать птичье дерьмо, а вот слово «фосфаты» выглядит солидно и внушительно, хоть и навевает скуку). Драгоценные залежи птичьего дерьма были найдены на Банабе, прозванным ай-матангами «океанским островом» – этот клочок суши находится примерно в трехстах милях к юго-востоку от Таравы. В отличие от других островов в составе Кирибати, на Банабе есть холмы – он имеет форму перевернутого каноэ, верхушка которого поднимается аж на сто футов над уровнем моря. Площадь острова всего четыре квадратных мили, однако на этом пятачке находится двадцать миллионов тонн фосфатов. И вот в 1900 году Тихоокеанская островная компания подписала договор с тем, кого они считали вождем Банабы, на разработку этих двадцати тонн. По договору Тихоокеанской компании предоставлялось право разработки всех фосфатных залежей на Банабе в обмен на ежегодный взнос в размере пятидесяти фунтов стерлингов или «товаров на ту же сумму». Договор заключался сроком на 999 лет. Некто, указанный в бумагах как «Король Океанского острова», вместо подписи поставил крестик. Разумеется, не было никакой нужды заключать контракт на такой длительный срок. Месторождения фосфатов были истощены к 1979 году, и в том же году Гилбертовы острова объявили о своей независимости. Однако добыча фосфатов уничтожила все плодородные земли, заросли панданов, кокосов и все остальное, что было необходимо для поддержания жизни на острове. Сейчас на опустошенных останках Банабы проживает лишь около тридцати человек. Остальное население еще в 1950-е переехало на Раби, остров в составе Фиджи. Именно тогда британцы поняли, что добыча фосфатов превратила остров в место, непригодное для жилья.
