— Вот как? Ай-ай… Не плачь только так горько. Быть может, я смог бы для тебя что-то сделать?
— Нет, спасибо… Больше сделать ничего нельзя…
— Какую-нибудь малость? — не унимался Упырь. — Какую-нибудь пустяковину?
— Нет-нет, благодарю, вы уже сделали… до свидания.. — Грустно вздохнув, девочка побрела обратно к двери замкового садика.
— Эх, не могу смотреть на слезы без слез, — просипел в волнении Упырь, косолапя следом. — Неужто я никак, ну совсем никак не могу помочь твоему горю?
— Премного благодарствую, но уже поздно: вы ведь выпили весь согла…
Перестав плакать, Эвелина посмотрела на Упыря. Глаза ее внезапно засветились.
— А… вы… и вправду согласились бы помочь?
— Конечно! — расплылся в улыбке Упырь. — Конечно, соглашусь сделать для тебя все! Все, что только захочешь! Скажи только сначала — что.
…Они шли через покои главной башни: впереди Упырь, за ним мальчик в синей шапочке.
— Графа нет, он ушел еще ночью — собирать в лесу какие-то травки. У него пропал порошок. Жуть, скажу тебе, что за порошок. Упаси дьявол меня его когда-либо попробовать. Попросят собственную матушку съесть — и на то согласишься! Так что тебе нужно?
— Попасть в лабораторию, — напомнил «мальчик».
— Охотно помог бы, но ключи у графа. Показать, где он их прячет?
— Пожалуйста, если вам не трудно.
— Для тебя — что угодно! Не принесешь ли мне еще такого эликсира? Эх, молодость! Страсть мечтаю помолодеть.
Миновав широкую гостевую залу, поднялись по широкой лестнице наверх, прошли несколько комнат, дальше по коридору…
Вдруг Упырь остановился.
Побледнел. Схватился за сердце.
Остановившись вслед за ним, Эвелина в испуге смотрела на своего проводника.
— Который час? — прохрипел тот тяжко.
— Думаю, уже рассвет.
— Мне пора, — заспешил он, повернув вспять. — Мне пора… спать.
И засеменил, засеменил в другую сторону.
— Но… как же ключи? — воскликнула Эвелина, снова чуть не заплакав.
— Ключи… — Тяжело дыша, толстяк несся вприпрыжку по ступенькам. — В спальне… У графа… Под подушкой…
— А где его спальня? — в отчаянии прокричала Эвелина вслед.
Но тот уже не слышал. Не отрывая руки от сердца и бормоча, что «умирает», Упырь ввалился в одну из комнат, захлопнул за собой дверь, щелкнул замком…
Девочка осталась одна.
Глава 6
Про пеструю компанию, Прекрасного Принца и бедного мальчика
Она еще долго стояла у двери, за которой исчез Упырь, и стучала, и просила открыть. Из-за двери не доносилось ни звука.
Ну вот, все пошло прахом. Все, что так хорошо начиналось… От всего происшедшего за одно утро голова у Эвелины шла кругом. Она была не из тех, кто не теряется в непривычной ситуации. Стоя посреди незнакомой комнаты, не зная, что предпринять, девочка в отчаянии озиралась.
— Спальня графа, — шептала она, заламывая руки. Где же она — спальня? И не возвратился ли граф уже из лесу?
Вдруг взгляд ее упал на высокий комод, сверх которого стаял большой круглый сосуд. Сосуд был большой, стеклянный и держался на медной подставке с тонкими ножками.
Но не это ужаснуло Эвелину. Не это заставило ее хрипло вскрикнуть. Из сосуда на девочку смотрели глаза.
Глаза торчали на тонких отростках из маленькой лысой головы. Когда отростки двигались, глаза качались: туда — сюда, туда — сюда…
Это было ужасно. Это было отвратительно!
Эвелине стало дурно. А тут еще из головы чудища вылезли две большие лапы — по два растопыренных пальца на каждой — и замахали на девочку.
— О, Пресвятая Дева… — попятилась Эвелина.
Буль-буль, — пробулькало что-то. Она вдруг отчетливо увидела, как отвратительное существо, гребя растопыренными пальцами, поворачивается в воде.
«Водяной черт?.. — подумала она в смятении. — Рыба-монстр?»
Нет, скорее, граф заколдовал какого-то несчастного…
Глаза на длинных отростках снова закачались: туда-сюда, туда-сюда…
О, нет, выдержать это она была не в силах. Протянув в сторону чудовища дрожащую руку, она сотворила крестное знамение…
Шум шагов застал ее врасплох. Топ-топ, топ-топ… Шум шагов на лестнице и голоса.
Перепугавшись насмерть, Эвелина бросилась в соседнюю залу.
Оттуда — в другую.
Из другой — в третью…
Шаги не утихали. Наоборот: становились слышнее. Шаги — и шум голосов. Все ближе, и ближе, и ближе… Теперь уж сомнений не было: граф обо всем узнал и теперь ее ищет.
Вся холодея от ужаса, на подгибающихся ногах Эвелина вбежала в небольшую комнатку. Резные деревянные панели, гобелены со скачущими всадниками во всю стену, все кружится перед глазами ярким вихрем… Где же следующая дверь?
Двери не было.
Двери не было!
Топ-топ-топ… топ-топ-топ… — топало уже по соседней зале. Метнувшись в проем за дверью, девочка вжалась в стену. На миг ей представилось, как граф ее превращает в безобразного монстра с глазами-отростками, бросает в сосуд с водой…
— Спаси, Пресвятая Дева! — взмолилась девочка, тихо опускаясь на пол.
В тот же миг — топ-топ-топ… — из соседней залы вплыл хоровод из пышных платьев. В нос Эвелине ударил запах муксуса.
— О, мальчик! Ты, наверное, паж графа Шлавино?
Посреди пестрой компании необычайно роскошных и необычайно блестящих дам выделялась одна. Взгляд ее был особо властен, спина особо прямая, волосы седы как снег, а палец указывал прямо на Эвелину.
Робко пробормотав «рада служить вам, моя госпожа», Эвелина поклонилась.
— Дитя мое, да ты совсем промок! — охнула седовласая дама, а за ней хором — остальные. — Еще немного — и ты подхватишь простуду. Поди сюда, сорванец. Небось бегал под дождем?
И одарив Эвелину теплой материнской улыбкой, дама пощупала ее лоб. Одежда у Эвелины и впрямь была мокрая, ведь совсем недавно она попала под ливень. А лоб…
— Боже всемогущий, у мальчика жар. А если и нет, то скоро будет. Сей же час марш переодеваться в сухое! — повелительно скомандовала дама. — И обязательно натри грудь пионовым бальзамом. Ну? Бегом! Что стоишь?
— У… у меня нет другой одежды, — виновато молвила Эвелина. — И никакого баль… бальзама.
— И так граф содержит своих пажей! — ахнула дама. — Одеть ребенка как огородное пугало — и не дать ничего на замену. Посмотрите, что за кафтан, что за рубаха!
— Ах, ах, — заахали остальные, — что за рубаха, что за кафтан!
