– Я никогда не видела эту коробочку, которую ты суешь мне в руки. Ты говоришь, у тебя есть бабушка. Вот и иди к ней, оставь меня в покое!.. Впрочем, теперь уже все равно.
Она встала и, ничего больше не сказав, медленно ушла.
Девочка не плакала, казалось, что она бездумно сидит на скамейке. Но это было не так. В ее головке мысли лихорадочно работали. Только что ее мама плакала, значит, ей было плохо! Девочка чувствовала, что причиной этому стала она сама – Лиза. Но вот почему, она понять не могла. Ведь так хотелось, чтобы было хорошо им вместе.
– Наверное, после того, как мама слетала в небо, она изменилась. Может, поэтому ей плохо, и она плачет? – рассуждал ребенок. Но в глубине души девочка осознавала, что мама плачет из-за дяденьки, который ушел от нее. Он еще слово тогда сказал – «шутка».
Придя домой, она спросила бабушку, что такое «шутка». Та, как могла, объяснила, что шутка – это как будто что понарошку, не взаправду. Девочке стало грустно. Получается, что мама, которую она так долго искала и нашла, – невзаправдашняя, а понарошку. Но это не так! Иначе, почему бы ей, Лизе, было так больно, когда мама плакала? Ребенок стал думать, что бы такое сделать, чтобы мама больше не плакала.
На следующий день они с мамой не встретились. В то время, когда женщина прошла по знакомой дорожке на работу, девочка глядела на нее из окна. Дождавшись, когда мама скроется из виду, девочка вышла во двор и привычно стала прогуливаться взад-вперед. Наконец из-за поворота показался уже знакомый мужчина. Боясь его упустить, девочка торопливо подбежала к нему со словами:
– Дяденька, подождите!
Мужчина не стал делать вид, что не узнал ребенка, остановился и сказал:
– Ну и что тебе надо в этот раз? Тебя мама послала? Может, сказать, что я твой папа?
– Нет, дяденька, нет! – проглатывая окончания слов и боясь, что он уйдет, торопилась высказаться девочка. – Та красивая тетя, с которой вы шли, вовсе не моя мама! Я ее никогда раньше не видела. Моя мама сейчас дома, готовит кушать!
– А зачем ты тогда так сказала? – заинтересованно спросил мужчина.
– Потому что меня Анька дразнит трусихой и говорит, что я побоюсь подбежать к незнакомой тете.
– Ну, а сейчас ты зачем это говоришь мне?
– Потому что та тетя сегодня здесь проходила и была очень грустная. Она, наверное, плакала.
Потом, спохватившись, добавила:
– Я с Анькой играла в песочнице и оттуда все видела.
Мужчина задумчиво глядел мимо ребенка, потом, как будто очнувшись, сказал:
– Ладно, малыш, все будет в порядке! Беги к своей маме и скажи ей, что у нее растет хорошая девочка.
Потом достал из кармана шоколадный батончик и протянул ребенку.
Девочка не любила гулять во дворе. Она все больше сидела у окна. Ей было видно, как в песочнице играют дети, по дороге снуют люди на работу, с работы, парами и поодиночке. Она всегда высматривала одну и ту же пару. И как только из-за поворота показывается ее красивая тетенька-мама с дядей, девочка прижималась личиком к оконному стеклу и жадными глазами провожала их вдоль всей дорожки. Вот дяденька обнимал ее маму за плечи, а та весело смеялась.
И девочка тоже улыбалась. Ведь ее мамочке было весело!
Вот если бы еще ее мамочка-тетя услышала слова, которые сказал дяденька – какая у нее растет хорошая девочка!
Вопреки
У Ольги вошло в привычку хотя бы раз в год съездить в родные места. Дом, в котором она родилась, был стареньким, но за ним присматривала соседка баба Люба, поэтому все выглядело чистенько и уютно. Вот и сегодня к приезду Ольги баба Люба, несмотря на летнюю пору, истопила печку, зная, что Ольга постоянно мерзнет, а в комнатке, где стояла старая железная кровать, повесила на стены пучки трав.
Подарки не отличались изысками, но старушка всегда искренне радовалась теплым носочкам из чистой шерсти, мягенькому фланелевому халату.
– Балуешь ты меня, старую, – всякий раз повторяла, зарумянившись от удовольствия, баба Люба.
– Ну что вы, Любовь Андреевна! Какое баловство? После смерти мамы вы для меня самый родной человек в этом краю!
– Спасибо тебе, милая! Ты знаешь, что у меня тоже, кроме тебя, никого нету…
На какую-то минуту зависла грустная пауза, после чего баба Люба деловито взялась готовить чай, приказав Ольге отдыхать.
Не было для Ольги большего удовольствия, чем вот так сидеть за столом, укрыв плечи теплым платком, накинутым заботливой старушкой, слушать ее никогда не надоедающие истории и вдыхать аромат трав.
– А ты, Олюшка, я вижу, всю жизнь так и мерзнешь? Видишь, грех не проходит бесследно! Обязательно свою печать оставит!
Ольга машинально взялась ладонью за свой лоб, будто надеясь обнаружить там печать греха, и испуганным голосом спросила:
– Я что-то не так сделала, тетя Люба? Когда?
– Да нет, дочка, ты здесь ни при чем. Выросла хорошей девочкой, дай Бог каждому!
– Любовь Андреевна, какая девочка? У меня уже внуки есть!
– Ну и слава Богу, что есть! А для меня ты всегда останешься доброй девочкой. Как и для матери твоей Ульяны, царство ей небесное! Сердита я на нее, что она сама тебе не рассказала эту историю. Как была Ульяна скрытной, такой и на тот свет ушла. Конечно, на меня понадеялась.
Ворча, баба Люба придвинула к Ольге блюдечко с вишневым вареньем, подлила горячего чая, уселась рядом с ней на старенький диванчик и продолжила:
– Ну что ж, расскажу, а то я ведь тоже не вечная… В последнее время Улька часто приходит во сне, наверное, скоро позовет.
Ольга попыталась было возразить, но старушка, успокоив ее жестом руки, продолжала:
– Мы с Ульяной подруги были. Редкие сестры не были так дружны, как мы с нею. Я в теперешней жизни и не вижу таких отношений. Все какие-то злые, завистливые. Хотя сейчас только жить да радоваться! Не то что тогда – разруха, голод.
До сих пор удивляюсь, как мы тогда все выдержали? Ульяна жила в большой семье. Пять человек детей и их мать, шестая. Двое старших сыновей на фронте, они так и не вернулись. Жили без отца, он еще в финскую войну погиб. Всеми управляла покойная Ксения. Росточком маленькая, хрупкая. Но была властной, всех в строгости держала. Ее как огня боялись. Особенно Ульяна. У нее тогда ты родилась, а через три месяца отец твой исчез, пропал без вести… А бабка-то Ксения была категорически против этого брака. Твой отец тогда выкрал Ульяну под венец. Ну, да ты знаешь эту историю. Тогда Улька с трехмесячным ребенком вернулась домой. Места и так всем не хватало. Теснота, в деревенских избах все жили в одной комнате, а здесь еще маленький ребенок…
Пока ты грудь сосала, была нормальным ребенком. А потом Ульяна вместе со всеми ни свет ни заря уходила в поле, возвращалась вечером.
