— Значит, ты не вышла замуж? — подумав, произнес Кермит.
Она помотала головой.
— Почему? Что-то помешало? Дилан ослеп?
— Нет, он видел. Но его лицо оказалось обезображенным, — ответила Миранда и сжала руки в сетчатых митенках. — Все меня осуждают, никто не желает понять! Я не виновата в том, что при виде его уродства не почувствовала ни сочувствия, ни жалости, а лишь отвращение. По крайней мере, я не притворялась и не лгала!
Кермит усмехнулся, и его зеленые глаза холодно сверкнули.
— Ты вроде бы говорила, что любишь его?
— Он обладал ангельской внешностью и не менее ангельским характером — мне было нетрудно обмануться в своих чувствах.
— А еще у него были деньги, — подсказал Кермит.
— Да! — Миранда вздернула подбородок, и в ее лице промелькнуло что-то жестокое. — Я красивая женщина, и мне нужны красивые вещи.
— И где теперь Дилан? Что с ним?
— Не знаю.
— Он просил тебя не бросать его?
Миранда передернула плечами.
— Конечно. Ползал на коленях и умолял. Настоящие мужчины так себя не ведут.
— И все же мне жаль его, — помолчав, сказал Кермит. — Не такой уж он слабый, просто слишком чувствительный и беспокойный.
Они нескоро добрались до улочки, вдоль которой тянулись два ряда двухэтажных ветхих деревянных домишек. Кермит с Нелл жили в куда лучшем районе.
— Почему ты ушла от родителей?
— Они замучили меня своими упреками! Отец без конца взывал к моей совести, а мама не могла простить, что я упустила выгодный брак. Но я не смогла принести себя в жертву.
— Ты поступила правильно, — сказал Кермит. — Если б ты заставила себя за него выйти, то была бы несчастна, и Дилан тоже.
— Похоже, ты единственный, кто способен меня понять!
— У тебя слишком тонкие перчатки, — произнес он и взял ее руки в свои. В его прикосновении были сила, любовь и забота.
Миранда старалась сдержать эмоции и казаться равнодушной.
— A у тебя есть подружка?
Она заметила, что Кермит медлит. Он смотрел в ее лицо, казавшееся воплощением красоты, он угадывал под одеждой прекрасные линии ее тела. Ее черную шляпку припорошил снег, сверкающий бриллиантовым блеском, как и ее глаза. Несмотря на видимую слабость, она была непокорной и сильной, способной добиваться своего. Кермита ошеломлял головокружительный сладкий аромат, исходивший от Миранды; его нынешняя подружка никогда так не пахла. А еще в Нелл не чувствовалось никакой загадочности. Обыкновенная фабричная девчонка, каких у него было полно!
— Даже если и есть, я никогда не забывал о тебе.
— Хочешь посмотреть, как я живу?
— Конечно.
Миранда улыбнулась.
— Я напою тебя чаем.
Кермит надеялся, что правильно понял приглашение, хотя и не верил в это.
Они поднялись по скрипучей лестнице, на которой во многих местах не хватало перил. Когда-то Кермит сам жил в такой комнате: голые стены, перекошенные рамы, некрашеный пол. Но Миранда не должна здесь оставаться: для такого бриллианта, как она, нужен дорогой и изящный футляр.
— Сейчас я согрею чайник, — сказала девушка.
— Чай можно попить и потом, — ответил Кермит, снимая шинель.
В следующую минуту Миранда очутилась в его объятиях.
Его поцелуи отличались от поцелуев Дилана, когда ей казалось, что ее губы ласкает ветер. Кермит целовал ее страстно, настойчиво, крепко, при этом Миранде чудилось, что его руки, руки опытного мужчины, были буквально везде. Обнажив грудь девушки, он ласкал ее губами, а сам тем временем стягивал с нее все остальное. Он рычал и хрипел, он так сильно сжимал ее тело, что Миранде чудилось, что у нее вот-вот треснут кости. Но ей не было ни противно, ни страшно; ей хотелось, чтобы он сделала это. Ее кожа горела, взор затуманился, а на внутренней стороне бедер появилась влага. Ей нравилось чувствовать на себе его тяжесть, ощущать его власть и силу.
Миранду смущало только одно. Она знала: Кермит поймет, что у нее уже был мужчина, но ей не хотелось признаваться в том, что она переспала с Диланом. Она вообще не желала об этом вспоминать.
Когда он, не слишком осторожничая, вошел в ее тело, Миранда ощутила боль, как и во время первой близости, и слегка застонала. Кермит тут же осыпал ее лицо поцелуями и зашептал какие-то успокаивающие слова. А потом продолжил взбираться на желанную вершину.
Когда все закончилось, Миранда укрепилась в своем желании остаться с ним, если он этого захочет. С таким мужчиной, как Кермит, ей не придется тревожиться за свое будущее. Только вот как объяснить ему потерю невинности?
К величайшей неожиданности и радости, Миранда увидела на простыне кровь. Возможно, в пылу страсти возлюбленный случайно поранил ее или у нее начиналось женское недомогание, но Кермит об этом не знал. Он решил, что она девственница.
— Ты все-таки дождалась меня! — благоговейно прошептал он.
Перед ним была истинная сокровищница, и она принадлежала ему одному! Он давно мечтал об этой девушке, не веря в свою удачу. Он спал со многими, но любил только ее. Подумав об этом, он просто сказал:
— Выходи за меня замуж.
Судя по ее глазам, Миранде понравилось его предложение, однако она усомнилась:
— Ты говорил, что до твоего отъезда осталось четыре дня. Разве нам хватит времени пожениться?
— Думаю, для военных процедура вступления в брак сильно упрощена. Надеюсь, ты не против, если церемония будет скромной? Настоящую свадьбу мы сможем отпраздновать после войны. Завтра я пойду в мэрию. А сегодня заберу тебя отсюда.
— Куда?
— Пока не знаю, но здесь ты не останешься. Надо поискать другую квартиру. Я, конечно, не Дилан Макдафф, и все же теперь у меня есть деньги!
Они долго не вставали с постели. Кермит совершенно не думал о другой девушке, с которой всего лишь несколько часов назад тоже занимался любовью. Теперь это время казалось далеким, а отношения с Нелл — не имеющими никакого значения.
Все еще чувствуя на губах поцелуи Миранды, а в руках — ощущение ее плоти, полный восторга от свершившегося чуда, он отправился на квартиру, которую снимал вместе с Нелл, чтобы забрать свои вещи.
Кермит не испытывал угрызений совести: он много раз бросал женщин, ему было не привыкать. Правда, ни одной из них он не давал таких обещаний, как Нелл.
Возможно, если б она была на фабрике, он бы просто взял свои пожитки и ушел, но она вновь отпросилась с работы и ждала его дома.
Нелл была чем-то возбуждена и передвигалась по комнате, точно солнечный луч, а ее рассыпавшиеся по плечам локоны сверкали, словно парча. На ней было домашнее платье и передник, потому что она готовила обед, который — Кермит это знал — ему не доведется отведать.
