— На что вы намекаете? — осторожно спросила она.
Несколько секунд Эмилия колебалась, потом вздернула подбородок и сказала:
— По-видимому, Риккардо не счел нужным сообщить тебе, что в Милане у него есть сын, которого он регулярно навещает.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Кристина обрела дар речи.
— Вы лжете! — твердо произнесла она.
— Зачем мне лгать? — Она слегка покраснела. — Внебрачный ребенок или ребенок смешанной крови, какая разница! Ни тем, ни другим я не могу гордиться.
— Почему ваш сын не женился на… — Кристина сглотнула комок, стоявший в горле, — той женщине?
Что-то похожее на злобное удовлетворение мелькнуло в глазах матери Риккардо.
— Она не нашего круга. Я не собираюсь больше говорить на эту тему, — торопливо сказала Эмилия, отводя глаза. — Риккардо исполняет свой долг, заботясь о ребенке, и это все, что тебе нужно знать.
Ноги еле держали Кристину, когда она встала из-за стола.
— Мне надо прилечь, — глухо сказала она, продолжая ощущать странную боль в животе, но из последних сил стараясь держаться прямо.
В последний момент Кристине показалось, что на лице Эмилии появилось выражение сострадания, но ей было уже все безразлично.
— Если вы достаточно умны, то не станете передавать Риккардо наш разговор, — предупредила Эмилия.
Кристина молча вышла из столовой…
О чем она думала тогда, Кристина уже не могла вспомнить, помнила, что было очень больно. Болело все: тело, душа, сердце. Нет, она не сходила с ума, не металась по комнате, просто лежала в затемненной спальне, положив ладонь на свой живот. Рассуждать о том, что делать дальше, она была в тот момент не способна, ей нужно было свыкнуться с мыслью, что сын ее не будет первенцем Риккардо, что муж обманывал ее. Сейчас она поняла, что именно тогда совершила самую большую ошибку, не пересказав ему разговор с матерью. Последовав совету Эмилии Феррати, она предопределила те трагические события, которые случились позже. Теперь она хорошо это понимала, но тогда…
Утром они покинули Милан. Во время полета Кристина в основном молчала или отвечала односложно, пока Риккардо не потерял терпение.
— Я понимаю, ты неважно себя чувствуешь из-за своего положения, но разговаривать-то ты можешь? Или это для тебя непосильная нагрузка? — вскипел он, когда они уже сидели в машине, которая везла их к дому. — Твое состояние начинает мне внушать опасения. Со вчерашнего вечера ты на себя не похожа, словно затаила на меня обиду.
Всю дорогу в самолете Кристина твердила себе, что ради их будущего ребенка должна сохранить семью.
— У беременных женщин бывают странные перепады в настроении. Как я могу на тебя обижаться, если ты даришь мне все, что нужно женщине. — Она улыбалась, но в глазах застыла грусть.
— Я тебя прощаю, — шутливо произнес Риккардо, ведя машину. — Надеюсь, такие перепады не будут слишком частыми.
Надеюсь, твои визиты в Милан тоже не будут слишком частыми, мысленно ответила ему Кристина. Теперь она ревновала не к ребенку, а к его матери. Жениться на ней ему не позволили, но кто мог запретить ему по-прежнему любить ту женщину? Кристина снова почувствовала тянущую боль в животе, когда представила Риккардо в постели с другой женщиной.
В особняке их с нетерпением дожидалась Лаура.
— Я соскучилась по тебе! — воскликнула она и бросилась обнимать Кристину. — Тебе понравилась моя мама? — спросила Лаура, когда они вдвоем пошли прогуляться по саду.
— Вряд ли мне удастся войти в число ее близких друзей, — как можно беззаботней ответила Кристина.
— Этого-то я и боялась, — уныло произнесла девочка. — Давным-давно, когда я была еще маленькой, мама нашла для Риккардо идеальную жену, но ему та девушка не понравилась и он отказался жениться на ней. Представляешь, что было с мамой? Она еще больший диктатор, чем Риккардо. Я помню, как они громко ссорились из-за этого. — Лаура обняла Кристину за располневшую талию. — Пожалуйста, не обижайся на нее. У мамы такой характер, тут уж ничего не поделаешь. Она не одобрила бы никого, кого выбрал бы сам Риккардо.
Меньше всего волновали Кристину взаимоотношения с Эмилией Феррати. Ей нужно было разобраться в своих отношениях с ее сыном. После ужина она вышла на галерею, чтобы подышать ночной прохладой. Сад озаряла полная луна. Созерцая знакомый пейзаж, Кристина думала о том, что здесь ее дом и что если бы она не любила Риккардо, то не было бы и этой боли в сердце. Оставалось только справиться с этой болью. Но как?
Появление Джизеллы, как всегда, было для Кристины неожиданным.
— Я разговаривала с Эмилией сегодня утром, — сказала она, облокотившись на парапет. — Она сказала, что ты знаешь о внебрачном ребенке своего мужа.
Не повернув головы, Кристина ответила:
— И что?
Возникла долгая пауза. Кристина физически ощущала злобное недоброжелательство, исходящее от собеседницы.
— Собираешься рассказать об этом Риккардо? — заинтересованно спросила Джизелла.
— Зачем? — Кристина продолжала говорить с ней тоном безразличия, которое давалось ей ценой больших усилий. — Это случилось за несколько лет до нашего знакомства.
— Странно, что ты спокойно пережила эту новость. Я бы не смогла так себя вести в подобных обстоятельствах, — сказала Джизелла дружелюбным тоном.
— Мы с тобой слишком разные, — сухо пояснила Кристина. Она была уверена: дружелюбие этой женщины притворное, всего лишь попытка скрыть досаду из-за неудавшейся провокации, — Советую тебе разобраться в своих семейных делах и не вмешиваться в мои отношения с Риккардо.
— Моей семейной жизни ничто не угрожает, чего не скажешь о твоей. Посмотри, как испортила беременность твою внешность. Ты уже не та красотка, которой привык гордиться Риккардо перед своими друзьями. А он из тех мужчин, которые придают женской внешности большое значение. Скоро ему наскучит потакать капризам беременной жены.
Ничего нового в ядовитых словах Джизеллы, которая вновь заговорила привычным тоном, Кристина не услышала. Конечно, Риккардо прежде всего приглянулась ее внешность, иначе он бы не напросился к ней за столик в ресторане отеля тогда в Венеции. Пока она вспоминала их первую встречу, Джизелла так же бесшумно растворилась в темноте, как и возникла. Ноющая боль в пояснице вывела Кристину из задумчивости. Она попыталась сесть поудобнее, но боль становилась все сильнее. Страшная догадка осенила ее. Надо было звать на помощь, пока не поздно. Зайдя в спальню, она не обнаружила там Риккардо. Страх парализовал ее голос. Держась за живот двумя руками, словно это могло остановить начавшийся процесс, она вышла на площадку и попыталась спуститься по лестнице, но внезапно оступилась и качнулась назад. Страшный мужской крик донесся до ее ушей. Кричал Риккардо; до этого момента он разговаривал с братом, стоя у подножия лестницы. Ей не удалось сохранить равновесие, только рука, уцепившаяся за перила, смягчила ее падение на спину.
