Старший инспектор Чэнь приготовил себе еще одну чашку черного кофе, чтобы как следует очнуться от сна. Сегодня не время вспоминать стихи. Нужно крепко подумать.
12
Телефон зазвонил раньше будильника. Протирая глаза, Кэтрин схватила трубку. Раздался голос ее босса, знакомый и ясный, хотя он и находился за тысячи миль отсюда:
– Простите, что разбудил вас, Кэтрин.
– Ничего.
– Как дела?
– Плохо, – призналась она. – Полиция Фуцзяни не добилась никаких успехов. И мы в Шанхае не нашли никаких следов Вэнь, хотя уже побеседовали со всеми ее знакомыми.
– Вам известна дата суда. Служба иммиграции и натурализации не дает нам покоя.
– А можно перенести суд на другую дату?
– Боюсь, ваше предложение никто не поддержит.
– Все политика, как и здесь! Есть какие-нибудь сведения о банде, которая угрожала Фэну?
– Больше они не давали о себе знать. Мы последовали вашему совету и оставили его жить в том же доме. Думаю, если бандитам удастся схватить Вэнь, они пошлют ему более суровое предостережение.
– Китайцы считают, что триада тоже ее ищет, но, вероятно, еще не нашла.
– Какого вы мнения о китайцах?
– Об управлении полиции Шанхая или о старшем инспекторе Чэне?
– И о том и о другом.
– Управление решило относиться ко мне как к почетному гостю. Секретарь партийного комитета Ли Гохуа, высшее должностное лицо в управлении, собирается сегодня или завтра встретиться со мной. Оказать любезность, как я понимаю. А что касается старшего инспектора Чэня, я бы сказала, что он работает очень добросовестно.
– Рад слышать, что к вам хорошо относятся и что ваш китайский партнер порядочный парень. Должен сказать, что ЦРУ хотело бы, чтобы вы собрали на него сведения.
– Они хотят, чтобы я за ним шпионила?!
– Ну, Кэтрин, это уж слишком сильно сказано. Просто передавайте нам информацию, которую вы получаете в процессе общения с ним. С какими людьми он связан, какие дела расследует, какие книги читает и пишет, ну и тому подобное. У ЦРУ, конечно, есть свои источники, но они вам доверяют.
Она неохотно согласилась.
Затем снова раздался звонок телефона. На сей раз звонил Чэнь.
– Как вы себя чувствуете, инспектор Рон?
– Намного лучше.
– А ваша лодыжка?
– Мазь очень помогла, сегодня уже все в порядке, – сказала она, поглаживая лодыжку, которая еще слегка побаливала.
– Здорово вы меня вчера напугали, – с облегчением признался он. – Вы готовы принять участие в новой беседе?
– Конечно. А когда?
– На утро у меня назначена одна встреча. Как насчет двенадцати часов?
– Тогда до этого я схожу в шанхайскую библиотеку.
– Хотите найти что-нибудь о китайских преступных группировках?
– Да. – Она умолчала, что еще думала собрать побольше сведений о Чэне, и не только для ЦРУ.
– Библиотека тоже находится на улице Нанкинлу. Такси доставит вас туда за несколько минут.
– Ну, раз это так близко, то я пойду пешком.
– Как вам будет угодно. Я буду ждать вас в двенадцать в ресторане напротив библиотеки, на другой стороне улицы. Он называется «Деревня Зеленая Ива».
– Тогда до встречи.
Кэтрин быстро приняла душ и вскоре вышла из отеля и зашагала по улице Нанкинлу, центральной торговой улице Шанхая: по обе стороны сплошь тянулись магазины, а перед ними – бесконечные ряды уличных торговцев со своими переносными прилавками. Несколько раз она переходила с одной стороны улицы на другую, привлеченная витринами. Со времени приезда в Шанхай она еще ничего не покупала.
На перекрестке с улицей Чжэцзянлу она с трудом подавила искушение заглянуть в ресторан, выстроенный в старинном китайском стиле: деревянный, покрытый ярко-красным лаком фасад с резными столбиками, на которые опиралась круто изогнутая кровля, покрытая желтой черепицей. У входа зазывно улыбалась прохожим официантка, одетая в национальный костюм. В ресторан Кэтрин все же не зашла, а купила у уличного торговца пачку рисового печенья и принялась есть на ходу, как идущие навстречу шанхайские девушки. Сейчас стало очень модно называть китайцев естественными капиталистами, прирожденными трудягами и дельцами, объясняя этим экономический расцвет страны, но Кэтрин считала, что причиной бума явилась коллективная энергия народа, вырвавшаяся на свободу после долгих лет подавления со стороны государства. Люди впервые почувствовали возможность самостоятельно изменить свое положение, что и привело к многочисленным изменениям, которые она видела вокруг.
