Испорченная девчонка.
Да, забвение. То, что ей сейчас надо. Сон без сновидений. Час ночи. Бассейн закрыт, но если избалованная владелица отеля захочет утопиться, кто ее остановит? На самом деле несколько благотворительных заведений и университетов будут только рады, унаследовав ее деньги. Саммер не могла утверждать, что переняла от отца одержимость работой, но все же сделала кое-что разумное, используя тот миллион долларов, который отец дал ей в качестве стартового капитала, когда ей исполнилось восемнадцать. У нее обнаружился удивительный талант заводить романтические отношения с мужчинами и раньше других вкладывать деньги в их мечты, после чего те мужчины достигали больших успехов. Должно быть, все эти безумно целеустремленные, сосредоточенные на достижении цели, амбициозные трудоголики были в ее вкусе. Из всех таких отношений ничего хорошего не получалось, но ее инвестиционный портфель был великолепен. Penthouse однажды опубликовал статью о ней под заголовком «Что общего у всех этих асов? С каждым из них в разное время встречалась Саммер Кори». Она отказалась позировать, но редакции удалось раздобыть у папарацци несколько снимков какой-то секс-бомбы и подретушировать их под нее.
Она опустила голову, и вдруг что-то коснулось ее лодыжки. Она захлебнулась и всплыла.
Чьи-то ловкие руки схватили ее за бедра и подняли, прижав к бортику, чтобы ей было легче откашляться. Люк Леруа. Странные огни ночного бассейна играли с водой, скользящей по его золотым плечам. Он стоял на дне, которого не могли достичь пальцы ее ног. Локти Саммер оказались на бортике, и они с Люком были сейчас практически одного роста. Странное ощущение власти зародилось внутри ее. Она привыкла смотреть на мужчин снизу вверх, и то, что теперь ее глаза оказались на одном уровне с его глазами, заставляло ее чувствовать себя… высокой. Непобедимой. И… выставленной напоказ.
Она находилась перед мужчиной, одетым только в облегающие черные плавки и предлагающим ей свое тело. Ее голодный взгляд начал блуждать по нему – она не успела сдержать себя, – по тугим мышцам живота, по сильным гибким плечам, по длинным хорошо очерченным мышцам рук, натренированных непрерывной работой, по телу, которое никогда не переставало нагибаться, снимать, вытягивать, управлять. Золото его кожи, казалось, проникало через ее ладони, и ей хотелось гладить все его тело.
– Pardon, – сказал Люк. – Я подал сигнал перед тем, как обогнать вас.
Верно. Прикосновение к лодыжке – правило обгона в бассейне. Сколько сил он потратил, чтобы догнать ее? Даже со всей этой упругой мощью его плеч…
Не обращай внимания на его голые плечи, Саммер. Или на то, как поднимается и опускается его грудь. Или на то, что его руки все еще держат ее бедра. Конечно, ты испорчена, но тебе должно хватить твоего чувства самосохранения, чтобы как можно скорее унести отсюда ноги. Саммер сняла купальную шапочку, – ведь в ней невозможно хорошо выглядеть! – «конский хвостик» упал и прилип к шее.
– Мне жаль, что испугал вас. – Казалось, он подбирает слова с большой осторожностью, внимательно глядя на нее. – Вы многого не замечаете, когда плаваете, не так ли?
Она пожала плечами, не улыбнувшись. Сколько времени он простоял, не отводя от нее пристального непроницаемого взгляда?
Она испытывала какое-то извращенное удовольствие от своей беззащитности. Ведь он не предназначен быть твоей игрушкой, Саммер. Помнишь? Для этого отеля его эмоции гораздо важнее твоих.
С волос Люка текла вода, скатываясь со лба. Он не мог стряхнуть ее, так как руками все еще сжимал бедра Саммер.
Ее пальцы ныли, пока она смотрела на стекающую каплю, и сжались в кулачки, когда эта капля приблизилась к его глазам и застряла в брови. Саммер наморщила лоб и в нетерпении потерла большим пальцем ладонь.
– Да и в любое другое время тоже, – добавил он.
В кухнях она наблюдала за ним в течение часа. И что же, как он думает, она не заметила?
– Мы, избалованные девчонки, не славимся умением наблюдать.
Его руки по-прежнему были согнуты на ее бедрах, и поэтому все ее тело пылало.
– Я бы извинился за то, как подал вам сигнал об обгоне, если бы мог сделать извинение искренним.
Она подняла голову.
– А я съела бы тебя целиком, если бы это было возможно, – произнесла она неторопливо. Его руки сильнее сжали ее бедра. – То есть съела бы твои десерты. – Она наигранно улыбнулась.
В его глазах промелькнул черный блеск. Недоверчивый, пристальный, испытующий взгляд.
– У вас очень… грязный… язык, – произнес он так медленно, будто пытался понять, что она имеет в виду.
О нет, тебе меня не раскусить. Ты дал мне ясно понять, какого ты мнения обо мне, и ты отнюдь не приблизился к тому, что по-настоящему важно для меня.
– Нет, – сказала она с широкой улыбкой, которая никак не могла навести его на мысль о том, как сильно она разгневана, и медленно провела кончиком языка по губам. Затем слегка, но со смаком, покусала нижнюю губу. – Нет, уверяю тебя, что мой… язык… тебе понравится.
У Люка мурашки пробежали по коже.
Саммер соскользнула с бортика, прижимаясь к Люку, чтобы оставаться на плаву. Он дернулся, почувствовав прикосновение ее тела.
– Послушайте, Сам…
Она поцеловала его. Ее рот приоткрылся навстречу его… влажному и теплому рту, такому невероятно сладкому. Он ответил, разрешив себе захватить ее губы глубже в свой рот. Поцелуй был таким жарким, таким страстным. Ее влажное тело скользило по его телу, когда она попыталась сделать поцелуй еще более страстным, чтобы окунуться в его темную силу, и…
Твердая рука охватила ее подбородок. Люк отделял Саммер от себя, отрывая ее от его губ, все еще приоткрытых.
– Qu’est-ce que tu fous? – спросил он грубо. – Какого хрена ты вытворяешь?
Его голос стал резким, грубым, хриплым.
Отлично. Грубый дикий секс с незнакомцем. Долой все барьеры, и пусть будет вульгарная близость. Ни сердечных мук, ни ран. Это было бы идеально. Саммер снова вынырнула вплотную к нему и потерлась о него своими бедрами, но он опять отодвинул ее, взяв за подбородок.
Его бедра невольно двинулись в ее сторону, а дыхание стало хриплым. Свободной рукой он отстранил ее и, нажав на живот, прижал к стенке бассейна, удерживая подальше от себя.
– Ты хоть имя-то мое помнишь?
Что? Какого черта он приплел сюда имя?
– Давай я просто буду звать тебя Великолепным. – Или еще как-нибудь в этом роде, лишь бы слово не влекло за собой никакой опасности. Да, а он мог бы называть ее Испорченной девчонкой.
Сколько гнева вспыхнуло в его глазах! Как же мало власти у нее было над ним, если он все еще мог сдерживать свою страсть?
Быстро повернув голову и поймав зубами его крепкий большой палец, она начала сосать его. Дыхание Люка стало тяжелее, лицо напряглось, и он отдернул руку.
