Субастик как раз украсил шестьдесят четвертую сосиску прекрасной синей блямбочкой, которая, по его замыслу, должна была создавать впечатление заморской горчицы, когда вернулся господин Пепперминт.
— Ты себе не представляешь, какая это была замечательная прогулка! — закричал он с порога. — Это один самых чудесных дней в моей жизни!
— Если он получился таким чудесным без всякого моего участия, то вообрази, каким бы распрекрасным он вышел, если бы ты взял меня с собой! — сказал Субастик, сосредоточенно закрашивая горчичный холмик.
Господин Пепперминт покачал головой.
— Нет, лучше уже быть не может! — сказал он и блаженно улыбнулся. — Ты что, обиделся? — насторожился господин Пепперминт. — Но ведь ты сам не захотел с нами идти!
— А зачем мне было идти, если ты всю дорогу только и делаешь, что пялишься на свою госпожу Февраль, — ответил Субастик, приступая к украшению шестьдесят пятой сосиски.
— Март, — поправил его господин Пепперминт. — А лучше называй ее просто Маргарита. Легче запомнить, а то ты все время путаешься.
— И с каких пор она у тебя в Маргаритах ходит? — спросил Субастик, делая вид, что в настоящий момент его кроме собственного художества ничто не интересует.
— С сегодняшнего вечера, — признался господин Пепперминт. — Знаешь, Субастик, она удивительная! — принялся он расхваливать свою новую знакомую, не замечая, что Субастику его пламенные речи совсем не по душе. — С ней так легко, она такая веселая, милая… Она самая замечательная девушка из всех известных мне девушек!
— Охотно верю, — отозвался Субастик. — Особенно если учесть, что это единственная девушка, с которой ты умудрился познакомиться.
— А вот тут ты не прав! — рассмеялся господин Пепперминт. — Совсем не единственная! Когда мне было девятнадцать, я был влюблен в девушку по имени Бригитта, — погрузился в воспоминания господин Пепперминт. — Любил я ее без памяти! Но все никак не мог ей в этом признаться. А потом она вышла замуж. За какого-то зубного врача.
— А своей Маргарине ты уже успел признаться? — быстро спросил Субастик, прикидывая, где бы добыть подходящего зубного врача.
— Маргарита, ее зовут Маргарита, — машинально поправил его господин Пепперминт. — Нет, пока еще не признался, но обязательно сделаю это в самое ближайшее время. Чего тянуть…
— Понятно, — сказал со вздохом Субастик. — Спасибо, что предупредил. Хоть будет время подумать об отходных путях.
— Ну что ты, Субастик? Неужели ты ревнуешь?! — воскликнул господин Пепперминт, не слишком вдумываясь в то, что сказал Субастик. — Ведь даже если я влюбился в Маргариту, это совсем не означает, что я тебя брошу.
— А если бы не влюбился, то бросил бы? Куда же? — заинтересовался Субастик.
— Да никуда! — ответил господин Пепперминт. — Никуда и никогда! Я всегда буду с тобой!
Но, к сожалению, господин Пепперминт очень скоро забыл о своих добрых намерениях.
Всю следующую неделю Субастик почти не видел господина Пепперминта, потому что тот все свое свободное время проводил с Маргаритой. В те редкие минуты, когда они с Субастиком оказывались вдвоем, господин Пепперминт говорил только о ней: пересказывал забавные истории, которые услышал от госпожи Март, и без конца превозносил Маргариту до небес, расписывая ее необыкновенные достоинства.
За это время Субастик сблизился с господином Понеделькусом и его попугаем. Он тянулся к их обществу и с удовольствием помогал господину Понеделькусу, когда нужно было, например, подержать кролика Мопля, чтобы натянуть ему на голову теплую шапку. У Мопля разболелись уши, и врач прописал ему пять дней ходить в шерстяной шапочке, которую по этому случаю связала госпожа Брюкман.
Господин Понеделькус, конечно, заметил, что его друг, Бруно Пепперминт, совсем отбился от дома.
— Когда же я его видел в последний раз? Ровно неделю назад! — сказал однажды господин Понеделькус. — А ведь я тут у вас, можно сказать, поселился! Не пора ли нам уже и повидаться? Давно пора! Потому что мне срочно нужно с ним кое-что обсудить.
Но прошло еще несколько дней, прежде чем господин Понеделькус случайно столкнулся с господином Пепперминтом в коридоре.
Господин Пепперминт, в новой яркой рубашке с броским рисунком, мчался куда-то с пышным букетом под мышкой, когда его остановил господин Понеделькус.
— Привет, Антон! — радостно воскликнул господин Пепперминт. — Сколько лет, сколько зим! Хочешь, фокус покажу? Смотри!
Господин Пепперминт склонился к ошарашенному другу и пошевелил ушами.
— Невероятно! — рассмеялся господин Понеделькус. — Еще не потерял сноровки! Ты ведь у нас был лучшим уходвигателем во всем классе! Интересно, а у меня получится? Наверное, получится! Ну как?
Господин Понеделькус сосредоточенно примолк и повторил школьный трюк.
— Блеск! — восхитился господин Пепперминт. — Да ты, старик, мастер! Старое дерево скрипит, но не ломается! — весело сказал господин Пепперминт и хлопнул приятеля по плечу.
— А что же мы в коридоре стоим?! — сказал господин Понеделькус. — Пойдем-ка в кухню, кофейку попьем… С пирогом яблочным. Аннемари сегодня испекла. Пошли-пошли, мне нужно с тобой поговорить, — убаюкивающим тоном проговорил господин Понеделькус, увлекая господина Пепперминта за собой.
В кухне господин Понеделькус усадил своего друга за стол, достал чашки с блюдцами, налил кофе, сначала господину Пепперминту, потом себе, и принялся старательно размешивать сахар, не обращая внимания на то, что за одну минуту успел забрызгать весь стол и расплескать добрых полчашки, так что в блюдце образовалась опасная лужа.
— Думаешь, мне легко говорить об этом? Даже не догадываешься, как трудно! — начал господин Понеделькус, отложив ложку в сторону и крякнув. — Хотя… Казалось бы, что тут трудного? Ничего! Свадьба — событие радостное, но вот…
— Ты о чьей свадьбе говоришь? О моей? — удивился господин Пепперминт.
— При чем здесь ты? Ни при чем! — сказал господин Понеделькус и воззрился на господина Пепперминта. — Я говорю о своей свадьбе! Мы с Аннемари решили пожениться.
— Поздравляю! — радостно воскликнул господин Пепперминт. — Приятно, что ты мне первому сообщаешь об этом!
— Приятно-то приятно, да вот закавыка, — вздохнул господин Понеделькус. — Какая? Большая… Большая такая закавычина. Дело в том, что если я сюда перееду, то возьму с собой всех своих зверей — и Мопля, кролика, и попугая Кулеса, ну и, конечно, Неро, Николауса, Кларочку — в общем, всех-всех-всех.
Господин Понеделькус тяжело вздохнул, не зная, как подступиться к волновавшей его теме.
