Мужчина протянул Анжелине туго набитый кожаный кошелек.
— Это слишком много! — тихо произнесла Анжелина.
— Прошу вас! Эти деньги понадобятся вам! — настаивал мужчина.
— Спасибо, мсье. Я потрачу их на благие цели.
В кухне Анжелина простилась с Мари и Полем Саденаками, которые оживленно разговаривали с соседкой. Мадам Рикар вскочила со стула и встала перед молодой женщиной.
— Вы узнаете меня, мадемуазель Лубе? — спросила она.
— Да, разумеется. Это было в феврале, в Ториньяне, я принимала роды у вашей племянницы. Как чувствуют себя близнецы?
— Очаровательные пупсы. И такие обжоры! Пришлось нанимать кормилицу. У матери не хватает молока на двоих. Что касается вашей матери, то пусть она покоится с миром. Вы достойная продолжательница ее дела!
— Спасибо, мадам! — прошептала Анжелина, готовая расплакаться. — Я дала себе слово, что сделаю все возможное, чтобы быть достойной ее.
И Анжелина быстро вышла, слишком взволнованная после упоминания славной Адриены. «Дорогая мама! Как мне тебя не хватает! Как бы мне хотелось, чтобы ты увидела моего малыша Анри и полюбила его!» — думала Анжелина, едва сдерживая слезы.
В таком состоянии ее нашел Жан-Рене Саденак — бледной, растерянной. И вместе с этим он увидел, какая она красавица, почувствовал ее силу и одновременно слабость.
— Вы странная женщина, — заметил он. — Порой вы полны решимости, порой даже кажетесь высокомерной, особенно когда занимаетесь своим ремеслом. Но сейчас вы похожи на ребенка, которого терзают ужасные муки.
— Вы тоже неординарный человек, — сказала Анжелина с меланхолической улыбкой на губах. — И в вашем обществе, как и в обществе вашей супруги, приятно находиться. К тому же вы прекрасно воспитаны…
— И все же хуже, чем вы, — возразил он.
Анжелина внимательнее посмотрела на Жана-Рене. У него были волнистые каштановые волосы, тонкие усы, серо-зеленые глаза, орлиный нос и узкие губы. Он был высоким и мускулистым. Ему было присуще природное обаяние.
— Садитесь на лошадь, мадемуазель! — воскликнул он, показывая на животное, привязанное к кольцу, которое было вделано в стену.
— Но я могу вернуться пешком! — запротестовала Анжелина. — Для меня это не составит труда, я быстро доберусь до дома.
И она грациозным кивком указала в сторону города, залитого солнцем. Город возвышался за холмом, у подножия которого находился хутор. Крыши домов переливались всеми оттенками желтого и охрового цвета, а над ними возвышались башни бывшего Дворца епископов. Можно было без труда различить кружево деревянных балконов, ленты из серого камня, обрамлявшие укрепления, и зелень садов, отвоевавших место у скалистого склона.
— Я непременно отвезу вас, — настаивал Жан-Рене, широко улыбаясь. — Ведь я запретил вам брать коляску. Садитесь же!
Поездка в Сен-Лизье прошла спокойно. Молодую женщину немного смущало, что она сидела рядом с таким видным мужчиной, который чем-то напоминал ей Луиджи. Но она вынуждена была держаться за него, стараясь не выставлять напоказ свои ступни. Ехать верхом в платье было неудобно. К тому же это было неприлично для молодой особы. «Я об этом даже не подумала, — говорила себе Анжелина. — Господи, если меня увидят на лошади, да еще вцепившейся в мужчину, что обо мне подумают? Вот сплетницы обрадуются!»
Всю дорогу Анжелина одергивала юбку, чтобы не были видны ее ноги, затянутые в бежевые шелковые чулки. Лошадь шла размеренным шагом. Анжелина все больше смущалась. Крепкое мужское тело, и в такой близости, пробудило в Анжелине давно забытое томление. Ей хотелось прижаться щекой к спине Жан-Рене, чтобы это прикосновение успокоило ее. По всему было видно, что Жан-Рене человек надежный и умеет любить.
«Как хорошо быть женой такого мужчины! Внимательного, страстного, умного, преданного! Надеюсь, что Сидони будет счастлива с ним многие годы. Она без колебаний полюбила его в свои пятнадцать лет. И она в нем не ошиблась: он не предал ее, не бросил!»
Погрузившись в воспоминания, Анжелина покраснела и закрыла глаза. Она вновь увидела Гильема, лежащего на ней, впивавшегося губами в ее губы или покрывавшего поцелуями ее груди. Молодой женщине даже казалось, что она слышит слова, которые он шептал ей на ухо, слова любовника, снедаемого страстью. Он твердил, что она красивая, самая красивая, что он обожает ее.
Живот Анжелины напрягся, когда она вспомнила о главном моменте, о том самом моменте, когда он проникал в нее, а она тянулась к нему, такая покорная, изнемогающая, задыхающаяся от чувственного бреда. И его член, горячий, торжествующий, ласкал ее половые органы. В объятиях Гильема она теряла волю, смиренно выполняла все его требования. Он ощупывал пальцами и опытным языком каждую частичку ее юного тела, доставляя ей несказанное удовольствие, и ее женское естество содрогалось, когда его заполняло множество искорок.
Ей нравилось, когда он терял голову, когда его взгляд затуманивался, дыхание становилось прерывистым, что предвещало пик наслаждения.
— Мадемуазель Лубе, можно я поднимусь по этой улице галопом? По той, что ведет к колокольне? — спросил Жан-Рене Саденак.
Анжелина вздрогнула. Они уже выехали на площадь с фонтаном, около которого двое детей играли в серсо, подталкивая деревянный обруч палочкой. Лошадь резко взяла в сторону, чтобы не наехать на них, и Анжелине пришлось крепче обхватить Жана-Рене за талию.
— Нет, дальше я пойду пешком, — заявила Анжелина, обеспокоенная тем, что станут говорить о ней люди, если увидят в таком положении.
После тягостной сцены с отцом, свидетельницей которой была слишком болтливая Жермена, Анжелина хотела демонстрировать всем примерное, может, даже чересчур примерное поведение. «Папа, несомненно, велит своей жене держать язык за зубами, но разве можно быть уверенной, что она послушает его? Теперь моя мачеха презирает меня», — говорила себе Анжелина.
Жан-Рене Саденак, не слезая с лошади, помог ей спуститься на землю. Анжелина повесила свой саквояж на плечо и, отойдя на пару шагов от лошади, сказала:
— До завтра, мсье. Я приеду навестить вашу супругу.
— Но мы не увидимся, мадемуазель. Я работаю с шести утра и до самого вечера. Впрочем, я доверяю вам и знаю, что застану Сидони и сына в добром здравии.
Он одарил Анжелину задорной улыбкой и развернул лошадь. Анжелина быстро пошла в сторону тенистой улицы Нобль.
«Сегодня вечером я пойду на свидание с Гильемом, — думала она. — Я хочу услышать, что он хотел мне сказать, только и всего!»
Лес Сен-Лизье, тем же вечером
Гильем уже был там. Он стоял в тени старой полуразрушенной риги, ставшей свидетельницей их страстных свиданий. Увидев Гильема в свете фонаря, Анжелина чуть не бросилась прочь. Она испугалась при одной только мысли, что они одни. Ей также не давали покоя воспоминания об их такой недолгой любовной связи. Не выходя из своего укрытия, Гильем знаком велел ей поторопиться. На нем, высоком и хорошо сложенном, был длинный плащ из коричневого драпа. Лошадь, привязанная внутри здания, нервно била копытом.
