– Согласен. А «Speed king»? Весь альбом вообще чумовой, – с упоением добавляет Майк. – А вы, девочки, что скажете?
– Я выросла на Nirvana, поэтому не воспринимаю эту вашу древность, – недовольно бормочет Кристина.
– Древность? Майк, своди ее в Раймунд-театр на «Иисус Христос – суперзвезда», – советует ему Роберт. – Впрочем, не вижу смысла.
– На что это ты намекаешь, а? – спрашивает Кристина, не отрываясь от своего глянцевого журнала. – Что я недостаточно умна?
– Забей, крошка. Он пошутил, – отмахивается Майк. – Я пойду за выпивкой.
Он топает на кухню, напевая что-то из последнего, а проигрыватель тем временем перескакивает на другую песню.
«Если ты уходишь, закрой дверь.
Никого из людей я больше не жду.
Услышь мою скорбь, я лежу на полу.
То ли пьян, то ли мертв – я, правда, не очень уверен»[11].
Украдкой гляжу на Роберта, он отрешенно смотрит в окно на потемневшее ночное небо и медленно перебирает мои пальцы.
«Я слепой, я слепой.
Теперь моя комната холодна.
Когда слепой плачет, боже, ты знаешь, что у него на душе».
В комнату возвращается Майк.
– Крис, ты в курсе, что Роберт играет на гитаре?
– Не-а, – она забирает у него пиво, – сыграй!
– Отстаньте, – фыркает Роберт, поцеловав меня в висок.
– Пожалуйста, я обожаю гитары! Мой брат в юности играл на басу, но потом поступил в колледж и углубился в финансы.
– Твой брат молодец.
– Да ладно тебе, Роб. Чего ты ломаешься? Сыграй. Девушка просит.
– Сам сыграй.
– На чем? Я клавишник среднего уровня, а у тебя в доме нет синтезатора. Так что поднимай свою ленивую задницу и марш в студию.
– Отвали, Майк, – сердито повторяет Роберт, отняв от меня руки.
Мы трое непонимающе мигаем, когда он встает с дивана и тяжелой походкой спускается на первый этаж.
– Что это с ним? – недоумевает Майк.
– Пойду выясню.
Я нахожу Роберта на крыльце.
– Почему ты ушел?
– Надоел этот клоун, он слишком назойлив. Еще эта дылда… с трудом выношу ее тупость.
– Ты погрустнел раньше, чем Майк прицепился с гитарой. Я видела, Роберт, – говорю я, присев на ступеньку подле него.
– Тебе показалось. С чего мне грустить?
– Не знаю, расскажи мне, – я обнимаю его за талию.
Он поворачивает голову и смотрит на меня, кажется, целую вечность, прежде чем выложить мне все как на духу.
– Я не хочу, чтобы ты становилась актрисой.
Черт.
– Прости, что притворялся паинькой, но я больше не могу.
Отлично. Что теперь?
О’кей, милый, я откажусь от своих планов в угоду твоему альтер эго?
Это несправедливо.
– Причина? – шепчу я, глядя в его наполненные печалью глаза.
– Банальная. Я хренов трус и паникер, – признается он без тени смущения. – И я боюсь потерять тебя.
Господи, ну сколько можно?
Я удрученно вздыхаю.
– Роберт…
– Нет, послушай меня, – он берет мое лицо в ладони. – Я сказал, что я против, но это вовсе не означает, что ты обязана идти у меня на поводу.
Что?
– Я не понимаю.
– Кэтрин…
– Я не понимаю, Роберт! Что ты от меня хочешь? Как мне поступить? – с нажимом повторяю я, охваченная вспышкой ярости.
Он кидает на меня беглый растерянный взгляд, берет за руку и неуверенно пожимает плечами.
– Никак. Ничего. Я… – он колеблется, – я попробую поддержать тебя. Только прошу, не жди от меня всего и сразу, хорошо? Я должен привыкнуть.
Привыкнуть!
Звучит так, будто я вынуждаю его пойти на огромную жертву.
А что же произойдет, когда он узнает про Мексику? Нет, об этом я пока промолчу, иначе он точно сдвинется.
– А ты привыкнешь?
– Я постараюсь.
Глава 10
Точка кипения
Не прошло и десяти часов с нашего возвращения в Нью-Йорк, а у меня уже хреновое предчувствие. Настроение – полное дерьмо, я не выспался и бросаюсь на всех с самого утра. Еще эта гребаная Элисон Дарлинг шляется где-то целых пятнадцать минут, когда я просил немедленно принести мне завтрак!
– Мистер Эддингтон? – явилась улитка.
– Почему так долго?
– Простите, в кафе была очередь, – жалобно оправдывается она, положив пакет с выпечкой и стакан на мой стол.
– Позови сюда Энтони, живо.
– Да, сэр.
– Бегом, Элисон! – кричу я ей вслед, и она выскакивает из моего кабинета как ошпаренная.
Пока я остервенело вскрываю пакет и сдираю со стакана пластиковую крышку, в дверях появляется Тони.
– Приятного аппетита, сэр.
– Приятного, как же, – раздраженно буркаю я, даже не взглянув на него. – Что слышно от Кэмпбэлла?
– Ничего. Обычно он присылает отчеты по вечерам.
– Мне нужно знать сейчас, ясно?
Тони беспристрастно кивает.
– Позвони ему, у меня терпения не хватает на болтовню с этим козлом!
– Понял, сэр, – он выходит в приемную.
Пью чай и пытаюсь утихомириться. Срань господня, чего я так дергаюсь? Ну да, допустим, она не отказалась от этой проклятой роли, но ведь и от меня она тоже не открещивается.
На автомате жую круассан. Он кажется мне безвкусным, и тогда я засовываю остатки в пакет и швыряю в мусорную корзину.
В кабинет возвращается Тони.
– Мистер Эддингтон, есть новости.
Я напрягаюсь.
– Кэмпбэллу удалось проникнуть на репетиции, но поскольку разговаривать там запрещено, он свяжется со мной в ближайший перерыв либо после занятий.
Хм, после занятий у него будет больше информации… да, я подожду.
– Он не сказал, что это вообще за репетиции?
– Нет, сэр. Но я полагаю, ничего особенного.
– Ладно, спасибо.
* * *
В пять ко мне заявилась делегация из Вашингтона. Мы закрылись в переговорной и уже час обсуждаем строительство жилого комплекса в районе «Колумбия-Хайтс».
Брюс и Броуди в ударе, и только я один таинственно отмалчиваюсь, скучающе поглядывая на часы.
