« — Я очень люблю эту работу, — сказал Сергей Иванович.
— Я ужасно люблю. Я сам косил иногда с мужиками и завтра хочу целый день косить.
Сергей Иванович поднял голову и с любопытством посмотрел на брата.
—То есть как? Наравне с мужиками, целый день?
—Да, это очень приятно, — сказал Левин.
—Это прекрасно, как физическое упражнение, только едва ли ты можешь это выдержать, — без всякой насмешки сказал Сергей Иванович.
—Я пробовал. Сначала тяжело, потом втягиваешься. Я думаю, что не отстану...
—Вот как! Но скажи, как мужики смотрят на это? Должно быть, посмеиваются, что чудит барин.
— Нет, не думаю; но это такая и веселая и вместе трудная работа, что некогда думать.
— Но как же ты обедать с ними будешь? Туда лафиту тебе прислать и индюшку жареную уж неловко.
— Нет, я только в одно время с их отдыхом приеду домой».
В итоге Левин так и не возвращается домой, чтобы поесть жареной индюшки, потому что предложенная стариком крестьянином «тюрька была так вкусна, что Левин раздумал ехать домой обедать».
Французская королева Мария-Антуанетта тоже была горазда на выдумки: она велела построить в версальском парке небольшую деревеньку. Королева надевала простой крестьянский наряд, соломенную шляпку, пила парное молоко, ела свежий хлеб, масло и сыр. Даже во время осады Бастилии королева орудовала подойниками из севрского фарфора и чашками, сделанными по форме ее груди, получившими название «sein de la reine» («грудь королевы»). Такое экстравагантное поведение свидетельствует о том, что стремление к «простой жизни» появляется из совершенно понятного, зачастую отчаянного желания хоть на короткое время освободиться от власти денег.
Прямо противоположный опыт временного погружения в мир роскоши из мира бедности может быть весьма полезным. Главное, уметь сопоставлять контрастные впечатления и не уподобляться игроку в лотерею, который жаждет того, чего не получит, а если и получит, то не станет счастливым.
Одним из самых контрастных впечатлений в моей жизни стала поездка в гости к султану Брунея, Ведь если у богатых есть чувство вкуса, то они тянутся к общению с «нормальными» людьми. Королева Великобритании однажды сказала, что в узкий круг ее друзей входят только новые бедные. Большинству богачей редко удается прорвать оболочку окружающего их мыльного пузыря. И они пользуются любым случаем (например, учебой в школе или службой в армии), чтобы обзавестись друзьями и приобщиться к настоящей жизни.
Во время учебы в военной академии брунейский султан подружился с сыном английского фермера. И когда тот несколько лет назад решил жениться, султан воспользовался возможностью вырваться из замкнутого мира дворцового протокола и поехать на празднование свадьбы в Англию. Там, посреди английских пампасов, мы с женой и познакомились с одним из самых богатых людей на планете, а он пообещал пригласить нас когда-нибудь к себе.
Когда примерно полгода спустя ранним утром в квартире зазвонил телефон и на другом конце вежливый голос стал что-то говорить с сильным иностранным акцентом, я был уверен, что это владелец киоска на углу, торгующий кебабами, спрашивает, может ли его дочь сегодня снова погулять с нашей собакой. Прошло некоторое время, пока я догадался, что со мной говорит человек, у которого родной язык малайский. И этот человек приглашает меня отпраздновать пятьдесят седьмой день рождения брунейского султана.
Разумеется, мы приняли приглашение. Однако нерешенным оставался один щепетильный вопрос: как нам добраться до Брунея? Каким-то образом мне удалось объяснить личному секретарю султана, что мы бы с радостью приехали к ним в гости, но авиабилеты на другой конец земного шара в клочки разорвут весь семейный бюджет. В результате мы полетели на самолете местной авиакомпании «Брунейские королевские авиалинии». В той графе билетов, где обычно написано «No changes, no refunds»*, было помечено «On Royal Brunei Government expenses»**.
Билеты нам доставили весьма оригинальным способом. Король же не приглашает никого сам, а поручает это своим придворным. И еще королевские приглашения не посылают по почте, а доставляют лично. Так что сотрудника берлинского посольства попросили отвезти приглашение к нам домой. Тогда мы еще жили в районе Кройцберг, и наша квартира располагалась в новостройке возле того самого киоска с кебабами. Архитектор, проектировавший здание, позаботился о том, чтобы у входа, над почтовыми ящиками, был небольшой навес. Сам он приехал из Беблингена и не понимал, что под навесом сразу начнут собираться все кройцбергские бомжи. Здесь можно было укрыться от Дождя и ветра, отдохнуть от палящего зноя. А так как чистота и опрятность, увы, не относятся к числу добродетелей кройцбергских бомжей, то у входа постоянно валялись осколки пивных бутылок, горы сигаретных бычков и стоял запах уборной.
*Обмену и возврату не подлежит (англ.).
**За счет брунейского правительства (англ.).
Наверное, сотрудник посольства решил, что попал в Калькутту, когда шофер остановил машину перед нашим подъездом. Думаю, удивились и бомжи, увидев, как он вышел из «мерседеса» со штандартом, пробрался мимо них и оставленных ими нечистот и опустил приглашение в наш почтовый ящик. Оно было отпечатано на бумаге ручной выделки, которую почти нельзя было согнуть. Это была не обычная печать. Буквы были оттиснуты едва ли не золотом. Эти приглашения я решил сохранить, ведь одна их материальная стоимость способна прокормить нашу семью в небогатую заработками зиму.
Спустя несколько недель мы с Ириной поднялись на борт самолета «Брунейских королевских авиалиний», который раз в неделю летает из Франкфурта до Брунея Даруссалама (в переводе: «Бруней, оплот мира») через Дубай. Как только мы вошли в салон, наша немецкая, полная финансовых тягот жизнь осталась далеко позади. Мы летели первым классом, а в арабских авиакомпаниях это гарантирует великолепный сервис, который лично я оценил сполна. Я ни на секунду не смыкал глаз, чтобы не пропустить ни одной мелочи, а Ирина преспокойно дремала, словно мы ехали на рейсовом автобусе из Котбуса в Эйзенхюттенштадт. Каждый час из своей кабины выходил капитан и осведомлялся о нашем самочувствии. А у нас все было просто замечательно! Я бы с удовольствием еще летел и летел, но самолет приземлился, и нам пришлось выйти из него и окунуться в жаркое и влажное брунейское утро.
В аэропорту нас встречала делегация из двенадцати придворных, которую возглавляла сестра султана. Среди придворных стоял и советник посольства Германии в Брунее, который даже не предполагал, кого, собственно, дожидается и зачем. Прибытие немецкого графа с супругой даже самый исполнительный немецкий служащий никогда не воспримет как «официальный визит». Вот если бы прилетал депутат крейстага, тогда ладно, но приезжать в аэропорт из-за частного визита людей, о которых МИД Германии не мог сообщить ничего особенного, советнику казалось излишним.
Колонна «роллс-ройсов» отвезла нас в дом для гостей султана, где температура была такая же, как внутри холодильника. Приветливые слуги вносили наш багаж, пока я осматривал дом, а жена принимала ванну. При этом каждый из нас сделал открытие. Жена поняла, что даже богатейший человек в мире не всегда может позволить себе горячую воду — вода в ванной была чуть теплой. А я понял, куда исчезают с аукционов импрессионистов картины Моне и Сезанна, когда публике объявляют, что их приобрел покупатель, пожелавший остаться неизвестным.
