— Я забыла свой учебник по социологии, — нетвердо сказала она. Ее сердце колотилось, и почему-то у нее было ощущение, будто ее только что поймали на лжи.
— Понятно. Иди и возьми его, — это было все, что он ответил.
Тем не менее, мистер Зитс ждал ее внизу и проводил до двери.
Желание порисовать пришло очень вовремя — во время занятия в студии.
Кейтлин думала о мистере Зитсе весь день и сделала интересное открытие, что это очень даже возможно — быть совсем нерадостным во время ланча, даже несмотря на то, что важные для тебя люди в этот момент очень хорошо к тебе относятся. Несколько девушек из команды болельщиц и три или четыре симпатичных парня подсаживались к ним поговорить, но все это было неважно.
Как бы Кейтлин не пыталась их слушать, ее мысли продолжали возвращаться к мистеру Зитсу, стоящему в тупике того коридора, подобно фокуснику, появляющемуся в опечатанном ящике.
На занятии по искусству предполагалось, что она будет рисовать проект для своего портфолио — важную коллекцию картин, которые могут помочь получить стипендию в колледже в следующем году. Но она не могла сосредоточиться. Оживленная, занятая творчеством аудитория вокруг нее была лишь размытым пятном и гудением.
Почти загипнотизированная, она перевернула страницу в альбоме на чистую и потянулась за масляными пастелями. Она любила пастели, потому что они легко помогали ей нарисовать на бумаге то, что она видела глазами. Они были быстрыми, плавными и энергичными – свободными. Для обычной картины она бы начала с быстрых набросков главных фигур, затем наслаивание деталей. Но это был другой вид рисунков, тот вид, который она не может контролировать…
Она наблюдала, как ее рука пунктирами наносит маленькие штрихи карминного и багрового цветов, превращающиеся в прямоугольник. Длинный прямоугольник. Вокруг него Кейт наносила красновато-коричневый и жженую умбру. Близкие точки коричневого цвета постепенно создали светящийся узор с изгибами и линями, похожими на текстуру древесины. Ее рука, сомневаясь, замерла над коробкой с пастелями, какой следующий цвет? Через секунду она выбрала черный.
Черные мазки плотно скопились внутри прямоугольника, образуя тень. Человеческий силуэт, с широкими плечами и линиями тела, которые ниспадали прямо вниз, словно пальто. Человек в пальто.
Кейтлин отодвинулась и посмотрела на рисунок.
Она узнала его. Это был один из тех образов, которые она видела во вчерашней фантастической мозаике. Дверной проход.
Только сейчас она могла видеть полную картину.
Мужчина в пальто перед прямоугольником открытой двери. Красный свет от двери создавал впечатление, что он окружен энергией. Обрамление двери было деревянной… деревянной панелью! Сплошная стена с другой стороны от комнаты Джойс была деревянной панелью.
— Отличная техника сложного цвета, — произнес голос за ней. — Тебе нужна спринцовка с закрепителем?
Кейтлин покачала головой, и учитель прошел дальше.
Лимузин забрал их после школы. Когда они приехали домой, мистер Зитс сообщил им, что Джойс все еще в больнице, Марисоль по-прежнему без сознания и тестирования сегодня не будет.
Кейт подождала, пока все быстро поднимутся наверх, и потом тихо, одного за другим, начала их собирать.
— Нам нужно поговорить. В кабинете, — объясняла она.
Анна, Льюис и Роб пришли сразу. Габриэль же пришел только после того, как Кейт заглянула в его комнату и зашипела на него.
Когда все они собрались, Кейтлин закрыла дверь и включила телевизор. Затем она показала им рисунок и рассказала, что видела этим утром.
— Так ты думаешь… типа там на самом деле дверь? — спросил Льюис. — Я имею в виду, ну и что с того?
Кейтлин посмотрела на Роба, чьи глаза были темными. Темно-золотыми.
— Это еще не все, — произнесла она, и рассказала Анне и Льюису то же, что рассказала накануне Робу и Габриэлю.
Абсолютно все: и о предупреждениях Марисоль, и о тех странностях, что происходили.
Когда она закончила, никто не проронил ни звука, только какое-то музыкальное видео орало по телевизору.
Анна сидела, слегка наклонив голову, ее длинная коса лежала на коленях, а глаза были печальны, их взор был направлен вдаль. Льюис, хмурясь, потирал нос. Лицо Роба было застывшим, его сжатые в кулаки руки лежали на коленях. Сама Кейтлин вцепилась в свой альбом.
Габриэль сидел, откинувшись, одно его колено было согнуто под ручкой дивана. Он играл с четвертаком, подкидывая и ловя его. Казалось, он был совершенно не заинтересован.
Наконец Анна заговорила.
— Что-то происходит. Каждая из этих вещей по отдельности может быть объяснена: то, что сказала Марисоль, или холодный предмет у тебя на лбу. Но если их все сопоставить, то что-то оказывается…
— Неверным, — подсказал Роб
— Неверным, — согласилась Анна.
Лицо Льюиса прояснилось.
— Послушайте, если вы думаете, что там внизу дверь, то почему бы нам не сходить и не проверить?
— Мы не можем, — сказала Анна. — В гостиной мистер Зитс. Так же, как и его собаки.
— Рано или поздно он должен будет уйти, — произнес Роб
Льюис скривился.
— Слушайте, вы действительно имеете в виду, что Институт типа… зло? Вы действительно так думаете? — он повернулся к Робу. — Мне казалось, тебе нравится это место, вся его идея.
Габриэль фыркнул. Роб его проигнорировал.
— Мне на самом деле нравится его идея, — сказал он. — Но реальность… у меня плохое предчувствие. И у Кейтлин тоже.
Все посмотрели на Кейт, которая колебалась.
— Я не знаю насчет предчувствия, — наконец проговорила она, смотря на изображение двери. — Я даже не знаю, верить ли моим рисункам. Но есть только один способ выяснить это.
Глава 10
Потребовалось около получаса, чтобы спланировать взлом. На самом деле им хватило и пяти минут, чтобы разработать план, оставшиеся двадцать пять они потратили, пытаясь заставить Габриэля помочь им.
— Нет, спасибо. Без меня.
— Тебе даже не придется идти вовнутрь, — сказала Кейтлин сквозь зубы. — Все, что тебе нужно, — сидеть в алькове и следить за подъезжающими машинами.
Габриэль покачал головой.
Анна пробовала мягко уговаривать, Льюис пытался дать взятку, но ничего не помогало.
Наконец, Роб встал, издав возглас отвращения, и повернулся по направлению к двери.
— Прекратите уговаривать его. Он просто боится. Неважно, мы и без него справимся.
Глаза Габриэля ожесточились.
— Боюсь?
Роб едва взглянул на него.
