Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
— С Игорем я встречался. Он, к сожалению, занят.
— Тогда мой совет, пригласи Александра Адабашьяна, не пожалеешь. (Володин и Адабашьян работали вместе на фильме «Пять вечеров» Никиты Михалкова.)
— Я — за. Только надо обязательно уговорить и Александра Моисеевича.
Уговорили. Володин приехал. Начали работать. Работалось трудно. Это был совсем не мой материал. И если бы не Саша Адабашьян, мы с Володиным вряд ли закончили бы этот сценарий.
ПРИДУМАЛИ
Действие сказки мы перенесли из конца шестидесятых в 91 год. Современность решили показывать гротескно. Но действительность обгоняла нас. И то, что вчера казалось перебором, сегодня становилось реальностью.
Придумали: на улицах и во дворах города крышки от люков украли и сдали на металлолом.
А когда выбирали место съемки и попросили дворника показать, где у них люк, у люка не было крышки.
— А где крышка?
— Унесли. Сейчас все железное несут.
— А где у вас еще люк, нам нужен с крышкой.
— Люк вон, возле столба, но там тоже крышки нет. К тому времени воровали не только крышки от люков, но все, что могли унести, даже железнодорожные рельсы и электрические провода (многие городки и деревни остались без железнодорожного сообщения и без света).
Придумали: в магазине, где работает Настя, ничего, кроме ластиков, нет. А когда выбирали магазин, в котором будем снимать, там и ластиков не было, были только пластмассовые треугольники, скрепки и настольные бюсты вождей.
Придумали: в Москве с электричеством проблемы, свет дают только по четным дням, и когда Настя едет на работу в нечетный день, вагон трамвая по рельсам тащит на буксире БТР (бронетранспортер).
Осенью на Чистых прудах прицепили трамвай к БТРу, посадили Настю у окна, поставили камеру пониже, так, чтобы тротуар не попадал в кадр, дали сигнал, и БТР потащил трамвай. И выяснилось, что прохожие на нас никакого внимания не обращают, никто даже не взглянул. (Мы боялись, что будут останавливаться и глазеть.) А когда трамвай остановили, чтобы вошел наш герой Саша, которого играл Валера Николаев, от трамвайной остановки к нам побежали люди и попытались войти в вагон. Мы их не пускали:
— Товарищи, сюда нельзя, здесь киносъемка! Неужели вы не видите, что этот трамвай не действующий, киношный, его БТР тащит.
— Электричества нет, вот он и тащит. Наконец-то снизошли, о людях подумали!
Придумали: посреди людной улицы военный хор с оркестром поет песню: «Вот возьму и повешусь. И меня закопают…» Прохожие останавливаются. Сочувственно слушают.
В то время начали выводить советские войска из Германии, а куда их деть, никто не знал.
Осенью возле метро «Кропоткинская» у памятника Энгельсу соорудили временную эстраду, поставили военный хор, оркестр. Все в форме, при погонах и орденах. Дирижирует седой генерал. Запевает майор.
Майор: Вот возьму и повешусь.
Хор: Тру-ля, тру-ля, тру-ля-ля-ля-ля.
Майор: И меня закопают.
Хор: Тру-ля, тру-ля, тру-ля-ля-ля-ля.
И вот оркестр гремит, майор заливается, а прохожие идут мимо, даже не оглядываются. Лишь один гражданин приостановился, но не послушать, а прикурить.
— Вас не удивляет, какие песни теперь поют военные? — спросил я.
— А чего тут удивляться? Денег не платят, вот они и плачутся. Это еще что! Говорят, позавчера на Манежной хор Большого театра «Мурку» пел.
Между прочим. Поскольку «Настя» добрая сказка, хотелось, чтобы город выглядел приветливо. Л все строения в то время были потрескавшимися, облупленными, с грязными подтеками. Везде полно мусора. На улицах, особенно в центре, толпы продавцов. Прошла денежная реформа — и люди обнищали. Продавали все: посуду, одежду, книги, картины, украшения. Но, самое горькое, продавали ордена. Ордена, которыми так гордились в той жизни.
Придумали: солдат, у всех на виду, из танка сливает шлангом бензин в «жигуль» элегантной женщины.
Снимали эту сцену на смотровой площадке напротив МГУ. Снимали без света, длиннофокусным объективом, с тротуара, чтобы не останавливать движение (денег на милицию не было). Пока ждали солнца, к нашему «жигулю» начали пристраиваться в хвост другие легковушки, образовалась очередь.
— Прогнать? — спросил второй режиссер Юсуп Даниялов.
— Пусть стоят, — сказал Паша Лебешев. Он снимал этот фильм.
Последний из очереди, хозяин «Москвича», подошел к солдату и потребовал, чтобы больше двух литров в одни руки не наливал и отпускал бензин только машинам с московскими номерами.
— Это почему только с московскими?! — Из «Нивы» вышла плотно сбитая женщина в спортивном костюме. — Упыри столичные! — закричала она. — Всю страну америкосам продали, а теперь к армии присосались, паразиты!
— Алё, гражданочка, ты со словами поаккуратней, а то договоришься!..
— Ты меня не пугай, не те времена! Чирей ваша Москва на жопе страны!
Я понял, что пора вмешаться, и объявил в мегафон:
— Товарищи, бензин продаваться не будет. Это киносъемка!
— Какая еще киносъемка?
— Фильм снимается. Это актеры.
— А что ж вы раньше молчали? — возмутился водитель «Волги», который был в очереди первым.
— Погоди ты! Вы что, этот позор всему миру показывать собираетесь?! — заорал водитель «Москвича». — Не позволю! Только через мой труп!
Тут вышло солнце, и Даниялов взял у меня мегафон и объявил:
— Товарищи водители, быстро по машинам! Снимем этот кадр и всем нальем по два литра 93-го. Бесплатно!
Все, включая хозяина «Москвича», быстро сели по машинам.
ПРЕЗЕНТАЦИЯ
Придумали: некий олигарх, собственник Московского метрополитена, когда узнал, что на подходе двухмиллиардный пассажир, решил по этому поводу устроить на станции метро презентацию. Дамы в вечерних туалетах, мужчины в смокингах, шампанское, оркестр. Вагоны поезда метро на этой станции замедляют ход, но двери не открываются. Для простых смертных станция закрыта. Голодные, унылые лица смотрят на танцующих, пьющих и жующих сограждан и медленно проезжают мимо.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
