Перемещений и назначений было много. Должность штурмана третьей эскадрильи занял Литвинов. Недавний приказ ликвидировал должности замполитов эскадрилий, но Сашке удалось остаться в полку, переквалифицировавшись, как он говорил: «Из замов в замы». Иванов стал начальником ВСС, на его должность приехал «варяг» – капитан Щеглов. Новый комэск до этого работал в тылу, облетывал выпускаемые Саратовским заводом самолеты. Потом каким-то образом отпросился на фронт и, после короткой стажировки в другой дивизии, попал в сто двенадцатый. Щеглов обладал солидным налетом, но крайне малым боевым опытом. И совсем не имели боевого опыта недавно выпущенные из летной школы и прибывшие в полк младшие лейтенанты. Четверо из них попали в третью эскадрилью. Новички были совершенно разные и внешне, и по характеру, но их всех нужно было учить: вдалбливать в головы науку выживать. Рябченко наконец-то стал ведущим – старшим летчиком, он теперь ходил по аэродрому с важным, деловым видом. Поблескивая недавно полученным орденом Отечественной войны, покрикивал уже на своего ведомого. С ним стал летать Ленька Самойлов – высокий, худой, никогда не унывающий одессит. Виктор забрал себе в ведомые Острякова, Ларину достался Михаил Камошня, мелкий конопатый младлей родом откуда-то из-под Воронежа. Недавно возвратившийся из госпиталя уже младлеем Кот стал летать с Осиповым, мрачным, крепким тамбовцем, а новый штурман Литвинов – с дагестанцем Асланом Усмановым. Все должности в эскадрилье были расписаны, оставалось только слетать это разношерстное воинство, сделать из него сплоченную боевую единицу…
– А теперь отвлечемся от тактики, поговорим по общим вопросам. – Виктор вытер исписанную мелом школьную доску, повернулся к аудитории. Младшие лейтенанты смотрели на него немного устало: теорией их успели досыта накормить еще в школе. Примостившийся на задней парте Щеглов посматривал, как обычно, с интересом. Капитан на эти занятия стал ходить добровольно, и это пошло всем на пользу. Хоть в вопросах тактики он разбирался все еще слабо, но летный опыт имел богатейший.
– Разберем ситуацию, когда вы остались одни, без ведущего. К сожалению, это очень частый случай в практике молодых летчиков. И зачастую очень печальный. Примеры приведу после. Итак, вы остались в небе одни. Что делать?
Аудитория затихла. Молодежь, уже наученная, что не все, что им преподавали в авиашколе, оказывается правильным и нужным на фронте, молчала, предпочитая получать уже готовые ответы.
– Восстановить ориентировку, – засмеялся с задней парты Щеглов.
– Разрешите, – в дверь протиснулся молоденький красноармеец, – товарищ старший лейтенант, вас срочно вызывает командир.
На лицах младлеев при виде такого нарушения устава нарисовался праведный гнев. Виктор только усмехнулся.
– К сожалению, вынужден вас покинуть. Товарищ капитан, может быть, продолжите занятие, как быстро восстановить ориентировку на местности? Для закрепления навыков…
Из землянки командира доносились громкие голоса. Войдя в помещение, Виктор сначала увидел широченную спину, подполковничьи погоны и короткий ежик присыпанных сединой волос. Из-за спины выглядывал весело скалящийся Шубин.
– Старший лейтенант Саблин по вашему приказанию прибыл, – отрапортовал Виктор.
Незнакомый подполковник повернулся, и улыбка у Виктора растянулась от уха до уха. Перед ним стоял Дорохов, его второй командир.
– Здравия желаю, товарищ подполковник, – гаркнул во всю мощь Виктор.
– Эк как оглушил, – сказал Дорохов, распахивая объятья…
…Было уже за полночь. Галка убрала со стола, оставив лишь немудреную закусь, а три человека сидели и вспоминали: кто выжил, кто пропал без вести, а кого война забрала совсем. Последних было много.
– Тебя сбили, а потом, через день, ранило Турчанинова, – Дорохов говорил медленно, с расстановкой, – его доктор в госпиталь отвез, а там ты лежишь. Я тогда механика твоего отправил, чтобы он вещи и документы передал. А потом… – он обреченно махнул рукой, – от полка осталось четыре самолета, и нам дали приказ эвакуироваться за Волгу. Вся армия на Кавказ, а мы за Волгу. Там пополнение дали – вышла сборная солянка. Летчики прямо с самолетами из других полков прибывали. Разбитых. И опять в мясорубку, уже под Сталинград. Четыре «ЛаГГа» и шесть «Яков». – Он мрачно усмехнулся. – Сожгли нас за четыре дня. Двое всего и осталось, я и Лукьянов. Я раненый, – Дорохов показал правую руку, ее кисть пересекал багровый рубец, – а его сильно побило при посадке. В общем, мы в госпиталь, полк расформировали. Вот так вот… А сейчас я в армии, инспектор по технике пилотирования. Буду вас проверять…
Они замолчали. Комната утопала в клубах табачного дыма. Он маскировал собеседников, лишь мерцающие в полумраке огни папирос показывали, кто где.
– Димка, – вдруг сказал Дорохов, – а чего это ты комэску своему награды зажимаешь? Ты же сам говорил, что он почти два десятка насшибал, а орденов не добавилось. Даже то, что положено, не дал. Пьет?
– Не понял? – удивился Шубин. – Ты о чем?
– На Саблина же орден еще в августе сорок второго пришел, за таран. Знамя! Я его лично в пакет с его документами вместе с приказом вкладывал, когда дела сдавал. В личное дело, правда, записать не успел, не до того было. – Дорохов качнул изуродованной кистью.
– Та-ак, – нехорошо ощерился Шубин. – Тута у меня кто-то допрыгался. Ой, как допрыгался… Навскидку, один приказ уже сейчас вспоминаю… Ох пришью я ему, ох пришью тута…
– Это ты про начштаба? – спросил Дорохов. – Говорят, у вас с ним особые отношения…
– Хана тузику, – командир кровожадно усмехнулся, – попил кровушки, а теперь моя очередь! Лишь бы ошибки не было. С утра и займусь!
– Я что-то не понимаю, – захлопал глазами Виктор.
– Да все просто, – пояснил комполка. – Твое личное дело я не смотрел, зачем? Я тебя и так знаю как облупленного. А кроме меня, вскрывать мог только Прутков. Значит, орден у него тута.
– Да как-то это мелко. И подло, – удивился Виктор.
– Ты плохо знаешь нашего начштаба, – ухмыльнулся командир, – но теперь-то эта падла плюгавая допрыгалась…
Последующий шторм, пронесшийся по штабу и полку, Виктора практически не зацепил. Ну не считать же две беседы с милой девушкой-прокурором за серьезное беспокойство. Проблемы переучивания волновали гораздо сильнее. Тут уж точно нужно было хвататься за голову: скудный лимит бензина, сильно урезанный моторесурс, частые поломки и отсутствующие запчасти. Аварии его эскадрилью пока миновали, но и без них хорошего было мало…
…– Наш уголок нам никогда не тесен, когда ты в нем, то в нем цветет весна… – Битый фронтовой жизнью патефон потрескивал, шипел, и разобрать слова песни было непросто. Однако это никого особо не интересовало: музыка щедро разливалась в стенах зала, все танцевали. Кружились пары, блестели ордена и погоны, выделялись редкие гражданские платья, мелькали лица. Школьный актовый зал оказался забит народом – афиша, извещавшая о том, что после кинофильма будут танцы, висела целый день, и мало кто в полку про это не знал.
