Я робко постучала в ее дверь. Она открыла с таким видом, какой бывает в сериалах у женщин, когда их любовники удирают через изгородь за домом.
— Да? — Линда смотрела на меня сквозь свои толстые стекла.
— Я… Извини, пожалуйста, за занавеску для душа.
— Все нормально.
— Я… Я куплю новую или еще как-то…
— Все нормально.
Играть с ней в гляделки я не собиралась и потихоньку отступила назад, чувствуя себя довольно гадко. Затем вернулась в спальню со стаканом молока. Алекс все еще пребывал в бессознательном состоянии; под глазом у него сияли все цвета радуги.
— Алекс! — зашипела я. — Алекс, проснись! Я боюсь своей необщительной соседки. Кажется, она задумала зарубить меня топором. И оставить здесь, чтобы меня не могли найти три недели.
— Пфа!
Алекс попытался открыть глаза и обнаружил, что сделать этого не может. Наконец он сфокусировал взгляд на стакане молока и тотчас позеленел.
— Нет! Не блевать! — Я отдернула стакан. — Еще раз!
Глаза Алекса плавно закрылись, и он отключился снова.
Великолепно, сказала я себе. Застряла между бессловесной психопаткой и бесчувственным роботом.
Надо было убираться из квартиры. И конечно же, следовало выяснить, что случилось с Фран. Я решила, что лучше не звонить, а просто пройтись, подышать заодно свежим воздухом и разогнать похмелье. Натянув джинсы и пару первых попавшихся свитеров, я вышла навстречу морозному дню.
Фран жила в полумиле от меня. Ее комнатушка была белая, чистая и совершенно пустая. Это вовсе не заморочка дизайнера: у Фран не было воображения, это место она ненавидела, потому и жила, в сущности, у меня. Пускай дом был полон психов, но это хоть какая-то компания. По дороге я приняла спасительную порцию диет-колы, пока меня саму не стошнило от молочного передозняка. И пивного, надо полагать. Парадная дверь, как водится, была открыта, и я поднялась по лестнице.
— Йо-хо! — закричала я, колотя в дверь. — Вставай и сияй, солнышко! Есть много о чем посплетничать, особенно вам, мисс Трусики!
Внутри послышался шум, там явно кто-то двигался.
— Открывай! — нетерпеливо крикнула я. — Я хочу все узнать про вас с этим тощим маленьким говнюком и рассказать тебе о Фрейзере, Энгусе и обо всем!
За дверью снова зашумели, — кажется, кто-то пытался натянуть штаны, потерял равновесие, некоторое время прыгал, а потом повалился на пол.
Тут до меня дошло, что Фран вполне может находиться там не в одиночестве. Я попыталась припомнить, что стало с Джонни Маклоклином после того, как он вернулся в бар. Черт! Он наверняка улизнул сюда! Только бы он не расслышал, как я назвала его говнюком! А ведь Фран даже не знала, что он женат. Или это… Тьфу ты, я ведь так и не выяснила, куда подевался Чарли. А вдруг ей снова приспичило «затрахать его до смерти» — вот она, наверное, разозлится. Здорово! Женатый мужчина или самовлюбленный наглец — ничего себе выбор.
Я наклонилась к двери:
— Гм… Хочешь, я уйду и вернусь чуть погодя?
Слишком поздно: Фран уже распахнула дверь, измученная, в мужской рубашке и в полотенце, обмотанном вокруг талии. Я скривилась.
— Могу уйти, не проблема.
— Привет, Мел, — с трудом выговорила она. — Нет, по-моему, все в порядке.
Фран оторвала руку от косяка, я вошла в темную, душную комнату — и увидела Энгуса, застенчиво проверяющего, застегнута ли у него ширинка.
— О-о…
Мы уставились друг на друга. Энгус побагровел.
— Привет! — весело сказала я и прожгла Фран взглядом.
— Привет, — промямлил Энгус и притворился, будто смотрит на часы. — Э-э… Я, пожалуй, пойду… Я сказал Фрейзеру, что… гм, помогу ему выбрать галстук.
Я медленно кивнула. Мы стояли как вкопанные, пока Фран не сообразила, что надо вылезти из его рубашки. Энгус буквально вырвал рубашку у нее из рук и застегнулся со сверхзвуковой скоростью.
Фран, ничуть не смущаясь, стояла в лифчике. В какой-то момент у меня создалось ощущение, что она пожмет Энгусу руку и сердечно поблагодарит за визит.
Заикаясь, Энгус попрощался и молниеносно исчез. Я выждала мгновение и развернулась к Фран:
— Это еще что за черт?!
— Брось, Мел, не из-за чего так белениться.
— Кто это беленится? Я? Это я, выходит, поимела двух парней за восемь часов?
— Я тоже не поимела. Кофе будешь?
— Что? Что с тобой творится?
Фран раздвинула шторы, распахнула окна, а потом включила кофемолку. Я все стояла посреди комнаты.
— Рассказывай! Я думала, это моя обязанность — напиваться и плохо себя вести!
Фран с мечтательным видом смотрела в окно. Наподдать бы ей, голубушке, как следует. Она ведь всегда проявляла своеобразную расчетливость в отношениях с противоположным полом, но это уже не лезло ни в какие ворота — сначала Чарли, затем Джонни, а теперь Энгус, из всех возможных вариантов — именно Энгус. А я ведь, должна признаться, думала, что ему нравлюсь, — это раз, и два — я считала его благородным человеком.
Наконец кофе был готов. Фран, надев футболку «Франки советует расслабиться», села рядом со мной.
— Фран. — Спокойствие, только не заводиться. — Тебя что, прислали из космоса с миссией переспать со всеми мужчинами, которых мы знаем?
Фран мягко потрепала меня по руке:
— Это не то, что ты думаешь.
— Что, сюда и животные замешаны?
— Нет.
— А что тогда?
— Ты помнишь, я была львицей? — спросила Фран.
— О да. Значит, животные все-таки были…
— Джонни на роль льва не сгодился.
— Ничего странного. Ты ему почти оторвала голову.
— Неправда! — Фран бросила на меня сердитый взгляд. — Мы вышли наружу…
— Ага, чтобы вас арестовали.
— Чтобы подышать свежим воздухом.
Я фыркнула.
— Не прошли мы и пары шагов, как он расплакался.
— Если честно, Фран, меня это не очень удивляет.
— Мел, тебе никогда не говорили, что ты до черта много болтаешь?
— Вообще-то говорили. И даже часто. Надо же, Алекс как раз недавно заметил, что я очень много разговариваю, когда… гм… — Я увидела ошарашенное лицо Фран. — Нервничаю, — закончила я.
Фран невнятно хмыкнула.
— Короче говоря, Джонни расплакался и сказал, что ненавидит и свою жену, и свою жизнь, и свою работу, и я — это самое прекрасное, что с ним случалось, и как же все это угнетает, и это, мол, единственная вечеринка, на которую он выбрался за восемь лет, и я даже понятия не имею, что это такое — день за днем учить географии стадо безграмотных скотов.
