— А вот и я! — раздался за спиной бодрый голосок Либби. — Не слышу оваций.
Эмили лениво обернулась, открыла глаза и чуть не поперхнулась.
— Я тебе покажу сейчас такую овацию! — Только Либби с ее нахальством могла отважиться нацепить на себя столь откровенный купальник. — А почему бы тебе не загорать голышом? Не боишься, что эти красные шнурочки испортят тебе весь загар?
— Какая же ты все-таки ханжа! — Либби уперла руки в бока и смотрела на подругу сверху вниз с высокомерной ухмылкой. — Можно подумать, тебе седьмой десяток. Скажи на милость, зачем ты сюда приехала? Загорать? А какого черта нацепила этот, прости Господи, старо-девий купальный костюм?
Эмили оглядела свой купальник — белый, закрытый, с умеренным вырезом и с юбочкой.
— И где ты только такой откопала? Взяла напрокат в музее одежды?
— Либби, хватит трещать! — огрызнулась Эмили. — Дай спокойно позагорать.
— Загорай, кто тебе мешает! А может, пойдем искупнемся?
— Либби, я тебя прошу, не подгоняй ты меня! — взмолилась Эмили. — Лично я приехала отдыхать. Понятно?
— Понятно. В другой раз поедешь отдыхать не со мной, а с какой-нибудь старушкой.
После перелета Эмили неудержимо клонило в сон. Она устроилась поудобнее, закрыла глаза и очень скоро ее сморило...
— Эми, вставай! — раздался у нее над ухом голос Либби. — Нас ждут.
— Сейчас, — сонно пробормотала Эмили, переворачиваясь на другой бок и не в силах разлепить веки. — Еще минутку...
— Вставай! Пора ужинать. Долго мне тебя ждать?
Эмили вздохнула, но не шелохнулась и даже не открыла глаз.
— Эми, я пошла одеваться к ужину! Лично я проголодалась.
— Иди, я скоро приду. Пока ты прихорашиваешься, я еще поваляюсь.
Эмили устроилась поудобнее. Подул ветерок, и внезапно у нее возникло какое-то странное ощущение. Она не могла толком объяснить в чем дело, но что-то стало не так.
Что это? Чем это пахнет? Соленой водой, рыбой и дымком жаровни. И чем-то еще... Чем-то знакомым, но чем именно?
— Либби? Ты ничего не чувствуешь? — не открывая глаз, спросила Эмили и внезапно вспомнила этот запах. Этого не может быть! Холодноватый, легкий аромат сосновой хвои. Но ведь сосны здесь не растут! Видно, ей показалось. Она снова потянула носом. Ну да, это аромат его туалетной воды. — Либби! — Не слыша ответа, она запаниковала, резко села и, открыв глаза, похолодела от ужаса.
Стивен?!
Он стоял и улыбался. Загорелый, в красной тенниске и белых слаксах, босой. Серые задорные глаза, растрепанные волосы... А еще он отрастил усы, и они ему очень шли. От неожиданности Эмили лишилась дара речи. Три месяца она пыталась подавить страсть, но стоило Стивену появиться — и она вспыхнула с новой силой.
Он подошел к ней, протянул руку и помог подняться. Теперь они стояли глаза в глаза.
— Эми... — Он улыбнулся и обнял ее за талию. — Я и забыл, какая ты у меня красивая. Я скучал по тебе. А ты?
От его прикосновений она затрепетала и, глядя на него широко раскрытыми глазами, пробормотала:
— Я думала, ты... ты на съемках.
— Там я и был, - кивнул он, не разжимая кольца рук. - Просто удалось освободиться пораньше. Ты что, не рада?
Эмили заподозрила сговор. Ну конечно! Это вполне в духе Стивена - за ее спиной приготовил ей очередной сюрприз.
— Значит, Либби меня обманула?! — Она отпрянула. — Так она знала, что ты здесь!
Стивен поднял руки, словно защищаясь от удара.
— Нет, Либби тут ни при чем! — заверил он ее, еще шире улыбаясь. - Никто ничего не знал, даже мама. Говорю тебе, просто мы управились пораньше. Хотели встретить Рождество с семьями... А я искал предлог как можно скорее тебя увидеть.
Последнюю фразу он произнес игриво, но глаза говорили иное. Он волновался, как она его встретит.
Эмили отвела взгляд.
— Ты хорошо выглядишь, — выдавила она, прерывая затянувшуюся паузу. — И усы тебе очень идут.
Она подняла на него глаза и заметила, что складки в уголках рта стали резче. Ей хотелось погладить его, но что-то ее удерживало, какая-то неловкость: разлука не прошла даром. Она возвела между ними невидимый барьер.
— Пришлось пойти на компромисс, — улыбнулся Стивен, поглаживая мягкие темно-русые усы. — Публике больше нравится, когда я волосатый. То бишь мужественный.
— Разве мужественность определяется волосатостью? - попыталась отшутиться Эмили и опустила глаза.
Снова повисло гнетущее молчание.
— Эй! Эми, ты где? - Он снова притянул ее к себе. — Давай погуляем по пляжу?
Она покосилась на часы.
— Пора к столу. Тебе тоже достанется за опоздание.
— Переживу! - Он небрежно махнул рукой. - Лучше расскажи, как там дела в Лондоне?
Он сел в шезлонг Либби, а Эмили словно с неохотой опустилась в свой.
— Да особенно рассказывать нечего... — Она чувствовала смущение, как при первой их встрече. — Все по-прежнему. А как у тебя прошли съемки?
— Нормально. Только устал как собака! А что журналюги, все еще донимают?
— Почти нет. — Эмили боролась с желанием броситься ему на грудь. — Так, наведываются изредка... Проверяют, вернулся ты или нет. — Она снова отвернулась, взяла книгу и, закрыв ее дрожащими руками, пробормотала: — Пойду переоденусь.
Стивен поднялся вместе с ней, но не сделал и шага по направлению к дому. Он смотрел на нее потемневшими от желания глазами и снова нежно — почти нерешительно — коснулся ее руки.
— Эми... Почему мы ведем себя так, точно только что встретились?
Она вымученно улыбнулась.
— Стивен, просто я не ожидала тебя здесь встретить. — Она перевела дух, стараясь успокоиться. — Ты же говорил, что приедешь только в январе... — Она помолчала и, опустив глаза, пробормотала: — Я же говорила, декабрь не самый мой любимый месяц...
Стивен порывисто прижал ее к себе.
— Какой же я дурак! Помнится, ты как-то сказала, что я не отличаюсь деликатностью. Да я просто слон в посудной лавке!
— Просто тебе не хватает терпения.
Стивен наклонился и поцеловал ее в волосы.
— А по-моему, я очень терпеливый, — возразил он. — Сам не знаю, как я вытерпел без тебя целых три месяца! Давай больше не будем о неприятном? Договорились?
Эмили кивнула и обняла его. Умиротворенные, оба молчали. У нее было такое чувство, словно она после долгого отсутствия вернулась к себе домой. Весь мир сузился для нее до кольца его рук, и она боялась нарушить очарование момента.
— Мне очень нравится твоя мама, — прошептала она.
