Она смотрела, как он сидит в седле: черные волосы блестят в лучах заходящего солнца, сильные руки уверенно сжимают поводья. Девушка смаковала его образ, пыталась запечатлеть в памяти навсегда. Ей не хотелось забыть ни одной из минут, проведенных с ним.
— Я как-то не представляла, что у твоей семьи столько разных предприятий. Особенно меня удивила Зефирен. Настоящая деловая женщина.
— Ты не знала? — спросил он, и Николь отметила нотку подозрения в его голосе.
— Нет, — покачала она головой. — Это впечатляет. Неудивительно, что ты всегда занят.
— Когда человеку нравится то, что он делает, это нетрудно.
— А как ты отдыхаешь? — спросила Николь, когда они приблизились к тропинке, ведущей к конюшням. Как быстро прогулка подошла к концу!.. Она пыталась продлить очарование момента, не отпускать его так скоро.
— О, я люблю верховую езду.
— А еще что? Я ни разу не видела, чтобы ты плавал. Ты живешь рядом с большой водой, у тебя есть бассейн. Это наводит на мысль, что ты любишь плавать.
— Да, конечно. Просто я это делаю рано утром, когда ты еще спишь.
Они свернули к конюшням, теперь впереди ехал Сомаль. А насколько подозрительно будет выглядеть, если завтра утром я встану пораньше и как бы случайно захочу окунуться? — подумала вдруг Николь и неожиданно для себя спросила:
— А ночью? Ночью ты плаваешь?
Сомаль оглянулся с загадочным выражением лица.
— Иногда. Хочешь поплавать сегодня?
Сердце ее подскочило, замерло на секунду, потом забилось чаще. Она кивнула.
— Да.
— После ужина мы можем пойти погулять. Если окажется достаточно тепло, то поплаваем. — Голос его звучал чуть хрипло.
Николь ощутила жар, заливающий все ее существо. Но медленно, спокойно улыбнулась, надеясь, что ее ликование не будет уж очень заметным.
— С удовольствием.
Спустя несколько минут она, однако, засомневалась, состоится ли их прогулка. Вернувшись на виллу, они обнаружили Уаттару.
— Ты сегодня поздно, — заметил Сомаль, поприветствовав своего друга и главного советника. — Разве дела не могут подождать до утра?
— Раньше ты так не говорил, — пожал плечами Уаттара, бросив на Николь выразительный взгляд.
— Все меняется, — коротко отозвался Сомаль. Он взял руку девушки, поцеловал ее. — Переоденься к обеду. Я пока поговорю с Уаттарой.
Николь чувствовала спиной взгляды обоих мужчин. Она остановилась у поворота коридора и прислушалась.
— Ты играешь в опасные игры, друг мой, — услышала она голос Уаттары. — Ты до сих пор не уверен, не шпион ли она. А твой кабинет? Она там бывает?
Да, она так и знала, что Сомаль ей не доверяет. Что он на самом деле чувствует? Его слова стали неразборчивыми, возможно, он перешел на диула. Николь вздохнула и пошла в спальню.
— У тебя есть основания считать ее шпионом? Женщину, не знающую нашего языка, не подозревающую о том, чем занимается моя сестра, даже не отдающую себе отчета в важности договора?
— Просто странно, что она появилась именно в это время.
Сомаль пожал плечами.
— Случилось что-то очень важное, что заставило приехать тебя в такой час? — спросил он, желая сменить тему.
— Французы согласились на наше последнее контрпредложение. Мы должны внимательно все перечитать, конечно. Но, думаю, можно посылать копию договора президенту на одобрение.
Сомаль кивнул с невозмутимым выражением лица. Так скоро! Скоро? Они потратили на переговоры долгие месяцы. И результаты много значат для его страны. Но это означает также, что исчезнет необходимость быть мужем Николь. А он к этому не готов. Еще нет.
— А я-то думал, что ты обрадуешься, — пробормотал Уаттара, вытаскивая толстую папку из своего дипломата.
— Я радуюсь, — сказал Сомаль. — Но давай лучше все проверим, прежде чем ликовать.
Однако когда он прочел документ, стало ясно, что тянуть больше нечего, да и невозможно. Договор был готов к подписанию.
— Не похоже, что Николь как-то повлияла на ход переговоров и своего дядю, — заметил Сомаль.
— Это не значит, что попыток не было. Так что ты решил: аннулирование или развод?
Сомаль смотрел на своего друга холодными, жесткими глазами.
— Ты первым узнаешь, когда придет время.
— Извини, я не собирался преступать границы дозволенного.
Сомаль продолжал обдумывать заданный ему вопрос, переодеваясь к обеду. Он приказал Нзоле поставить стол на террасе, выходящей в сад. После обеда он с Николь отправится гулять по пляжу и, может быть, купаться.
Чем больше он узнавал ее, тем больше она пленяла его воображение. Были ли тому виной ее быстрое, как ртуть, воображение, способность перескакивать с одной темы на другую, не давая собеседнику заскучать во время разговора? Или то, как она смотрела на него порой, будто он самый важный человек во всем мире, что так очаровывало его? Или ее вид воплощенной невинности?
А может, Уаттара прав и она появилась, чтобы обольстить его и выведать секреты? Но она не сделала еще ни одной попытки… Ему хотелось верить, что она — жертва обстоятельств. И ничто до сих пор не противоречило этому желанию.
Николь одевалась особенно тщательно. Она выбрала любимое платье с массой мелких пуговок — свободное, струящееся и облегающее при движении, что давало возможность продемонстрировать ее фигуру в самом выгодном свете. Она чувствовала, что нуждается сейчас в этом самом выгодном свете. Время неумолимо истекало…
Николь была оскорблена, когда ее принудили к браку по расчету. Но он оказался намного приятнее, чем она ожидала. Кое-что она бы и изменила, будь ее воля, но в основном была рада тому, что удалось избежать скандала, который мог бы дурно отразиться на карьере ее дяди.
И уж никоим образом Николь не рассчитывала, что так заинтересуется своим супругом. Захочет ли он продолжения их знакомства после того, как они официально расстанутся? Больно кольнула мысль: а если не захочет?
— Тем больше причин успеть как можно больше. Будет о чем вспоминать, — сказала Николь своему отражению в зеркале. Прикоснувшись за ухом пальцем с капелькой духов, она закрыла флакон, глубоко вдохнула и направилась в столовую.
Как романтично, подумала она, выйдя на террасу после того, как Нзола сообщила ей, где найти Сомаля.
Приглушенный свет, утихший вдруг бриз, воздух, напоенный густым ароматом сада, тихое бормотание волн, набегающих на берег… Какое великолепие!
На небольшом столе сверкало столовое серебро и хрустальные фужеры. Чуть дрожало пламя свечей в серебряных канделябрах, бросая блики на все вокруг.
Темные глаза Сомаля сверкнули.
