— Пегги, мне хотелось бы для начала знать, кем ты приходишься баронессе Васмут? Что, тоже шпионишь за ней?
Пегги рассмеялась.
— Дурачок, я и есть баронесса Васмут. И зовут меня не Пегги, а Лилиан. Теперь ты понял, кто я? Я дочь Стива Монроя, хотя и не носила его фамилии. Да и узнала я об этом недавно. Мать от меня все почему-то скрывала. Пока не выдала замуж за старика. Подозреваю, что он ее бывшей любовник, хотя они не признаются. Но мне уже все равно. Я хочу уйти от него. Денег он мне не даст, если я сама уйду. Так что папочкины деньги были бы кстати. Говорят, его выдвинули на Нобелевскую премию…
— А те два миллиона ты уже истратила?
— Какие два миллиона?! Мы были так бедны, что мне надо было выходить замуж по расчету.
— Баронесса, теперь послушай меня. Твоя мать получила два миллиона по страховке. Но эти деньги были завещаны тебе. Энн не знает, сколько тебе лет. Наверное, ты тогда была несовершеннолетней и деньги получила мать. Вот с нее и спрашивай. А если ты начнешь судиться с Энн, могут всплыть не очень хорошие вещи.
— Например? Что я дочь своего мужа, а не Стива?
— Нет. Есть и кое-что похуже. Твой отец не умер, а покончил с собой. Если это станет известно, страховка аннулируется. С вас взыщут эти деньги, то есть с тебя. Деньги, которые ты не получила. Не говоря уж о том, что твой отец был болен Альцгеймером и все последние книги писала за него Энн. Если все это начнут ворошить, то начнется такая буря! Никто не уцелеет. У Энн хранится его предсмертное письмо, но она не будет ничего делать, если ее не вынудят к этому.
— А копия завещания у нее хранится? Я могу ее посмотреть?
— Разумеется. Ты можешь потребовать у матери свои законные деньги. А теперь скажи: зачем ты устроила этот опасный карнавал? Приехала, несколько месяцев выдавала себя за горничную? А мне потом сочинила еще одну легенду о бедной фотомодели?
— Это трудно объяснить. Я сказала мужу, что поехала лечиться в Америку от депрессии! Но иногда хочется убежать от самой себя. А как там Модеста? Не скучает? Если честно, она ко мне лучше относилась, чем собственная мать. Передай ей, что я по ней скучаю. Кстати, я работала фотомоделью до замужества. И такие истории со мной тоже случались. Поэтому я и выскочила замуж.
— Модесте ты можешь сама это сказать. Через неделю она будет в Нью-Йорке. Они с Уайном поженились. Ты ведь и его пыталась соблазнить? И чуть-чуть не прокололась. Одежду ты поменяла, а вот белье не догадалась.
— Сукин сын! Сам приставал ко мне! Я же его только высмеяла. Вот уж не думала, что он такой наблюдательный… и болтливый. Модесте все-таки удалось это! Снимаю шляпу перед такими женщинами. Правда, насчет Уайна я бы не строила иллюзий. Думаю, он уже не выкарабкается.
— Неужели Энн тебя ни разу не встречала на этих тусовках?
— Мы ходим в разные места. К тому же она рассеянна, как все творческие натуры. Она меня уже встречала в Нью-Йорке. А я себя не узнала в дешевом прикиде и рыжем парике. А теперь скажи: почему ты меня не хочешь? Скоро я буду свободна. Да я и сейчас фактически свободна. Мы могли бы уехать куда-нибудь…
— Если бы мы раньше встретились. И при других обстоятельствах. Я, кстати, собрался жениться. А ты еще такая молода. У тебя есть шанс что-то изменить. Может быть, тебе помириться с Энн? Она тепло о тебе вспоминала. О Джоан-Пегги. Говорила: «девочка запуталась»…
— Не сейчас. Я не готова к таким отношениям. Пускай лучше пришлет мне бумагу про эти два миллиона. Понятия не имею, куда мать их дела. Она живет довольно скромно, хотя и в Калифорнии. Но это уже моя забота… Что ж, прощай, мой мачо. Кстати, на ком ты женишься?
— Пришлю тебе приглашение на свадьбу, тогда узнаешь.
— Лучше не надо. Все равно не приду.
Улисс вернулся в Мак-Лейн поздно ночью. Но Кевина дома не оказалось. Наверное, был в усадьбе. Телефон сына не отвечал. Улисс вышел на двор. Прошелся по дорожке до стеклянной беседки. Увидел две фигурки. В одной он узнал сына. Другая была женская. Молодые люди целовались. Улисс вздохнул и повернул обратно.
Кевин пришел через час. Улисс сидел в кресле и разбирал почту.
— А… ты уже дома? Давно приехал?
— Как твой спектакль? Продвигается?
— Тебе интересно? Роль почти готова.
— А я вот что подумал, сынок. Раз ты хочешь быть актером, то посоветуйся с Энн. Она сейчас в Голливуде. Ей лучше знать эту кухню.
— Так ты не против?
— Я уважаю твой выбор. Правда, нам придется съехать. Найду другую работу.
— Опять? Я не хочу уходить из школы.
— Постараюсь устроиться поблизости. Не переживай.
Утром Улисс решил пробежаться. Он бодро затрусил по тропинке за воротами усадьбы. Но через несколько минут услышал, что его кто-то догоняет. Это был Чарли. Он, оказывается, тоже решил побегать с утра пораньше. Они поравнялись и перешли на шаг.
— Привет, полковник. Мама звонила из Голливуда. Очень веселая и… тревожная. Она почему-то надеялась, что вы раньше вернетесь. Это не мое дело, я просто передаю вам ее слова.
Улисс начал рассказывать Чарли все нью-йоркские новости. Тот от изумления только свистел, но, узнав о баронессе, захохотал.
— Никак не ожидал такого поворота событий. Вы молодец, Улисс. Ничего, что так называю вас? Ну а Нобелевская премия… Ее могут еще и не присудить. Там несколько соискателей. Многие знали, что с Монроем что-то не так. А кому нужны скандалы?
— Думаешь, кто-то намекнет кому-то — и все?
— Так все и делается. Мама зря переживает. Хотя деньги бы она все равно получила. Я только радовался бы на ее месте. Не знаю, хочется ли вам знать мое мнение, но, по-моему, вы нужны ей. И я был бы рад, что рядом с ней такой мужчина, как вы.
— А рада ли она меня видеть рядом?
— Это вы сами разбирайтесь. За вас никто не решит.
После завтрака Улисс позвонил Джону. Они договорились о встрече в Вашингтоне, недалеко от Белого дома. Друзья не виделись целую вечность, и им было о чем поговорить.
Джон почти не изменился. Улыбчивый, голубоглазый, со знакомыми ямочками на щеках. Но, приглядевшись, Улисс нашел, Джона более серьезным и чуть солиднее. На Джоне безукоризненно сидел отлично сшитый костюм. И вообще, весь его вид вселял уверенность, что все идет отлично и у него и у всех, кто будет рядом с ним.
Когда Улисс начал рассказывать, почему он ушел из армии, Джон перебил его:
— Я все знаю. Я наводил справки. Кстати, это были вовсе не балующиеся дети. Все эти мальчики были из «Аль-Каиды». Так что тебе медаль надо было давать, а не подписывать приказ об отставке. Я не звонил тебе, потому что… знаешь, я не умею говорить слова соболезнования. Хотел дать тебе время. Мужчина должен сам выруливать свою ситуацию. Я рад, что ты сам мне по звонил. И какие теперь у тебя планы? Что ты хочешь?
