— Да разве можно подкупить Мидаса? — Саша покачал головой. — Тот, кто сам управляет золотом, неподкупен.
Между тем Мидас освободил кивер от плюмажа. Перья валялись на белом снегу, теперь еще заметней стал их желтоватый оттенок.
— Идем, — сказала Варя и потянула Сашу за руку в дом.
Саша поднял лыжи и прислонил их к стене.
— Ну, привет, — сказала она. — Так чем я обязана твоему появлению, да еще в маскараде? Ты собирался приехать через неделю.
Он вздохнул и улыбнулся. Они вошли в дом.
— В этом наряде я могу сделать то, на что не решился бы в обычном. — Он быстро опустился на одно колено. — Варвара Николаевна, я прошу вашей руки…
Варя вспыхнула.
— Ты просишь… что?
— Руки, — повторил он, продолжая стоять в той же позе. — Я не прошу сердца…
— П-почему?
— Потому что сердце ваше — давно мое. Вы это знаете сами…
Варя молча смотрела в его красное от мороза лицо. Под ее взглядом оно становилось мягким, нежным и каким-то беззащитно молодым. Как будто этот мужчина стремительно молодел, ему очень далеко до сорока…
— Ты не слишком самоуверен? — спросила она, а губы плясали. Конечно, конечно, она сама знала, что ее сердце уже отдано ему. Об этом догадалась даже ее мать, которая, казалось, так занята собой.
— Нет. Потому что и я свое сердце отдал тебе. Сразу, как только увидел.
Об этом тоже она знала. И знала ее мать.
— Уж прямо сразу, — хрипло произнесла она.
— А ты не знаешь, — насмешливо бросил он. — Так сколько мне еще стоять вот так?
— Ох! — Варя вскочила из-за стола. — Вставай. — Она протянула к нему руки.
— Не встану, пока не услышу то, что хочу услышать.
— А что ты хочешь услышать? — Варя уже пришла в себя и знала, что ответит.
— Я сделал предложение и хочу слышать, что ты его принимаешь.
Варя, не думая ни секунды, опустилась на колени перед ним.
— Да, — сказала она. — Да, я согласна.
Он обнял ее, а она вдруг представила себе картину со стороны и засмеялась. Гусар и девушка в таежной избе стоят на коленях и объясняются в любви.
Дверь скрипнула, Варя замерла. Кто это?
Это был Мидас, он протиснул свое большое тело в щель, в проеме между полом и краем длинной тканой скатерти они увидели, как промелькнули четыре пушистые ноги.
— Ты выбрал очень правильное место, — прошептала она. — Мы почти под столом. Даже он нас не заметил.
— Здесь очень правильный стол. Высокий и широкий, — ответил он.
— Я люблю такие столы. На них даже можно спать.
Он хмыкнул:
— На самом деле? Попробуем? — Он сильнее прижал ее к себе, а она почувствовала, как сердце ухнуло вниз, в живот, кровь рванулась к бедрам.
— Здесь есть кровать. Между прочим, я только что из нее вылезла, даже не успела застелить.
Он наклонился и прикоснулся жесткими обветренными губами к мочке уха.
— Возьми меня… к себе, — прошептал он ей в ухо, поднялся на ноги, увлекая за собой.
Ее постель еще не остыла, а может быть, их тела горели так, что пуховая перина нагрелась от них.
— Боже мой, Боже мой, — бормотал он, обнимая ее. Варя не догадывалась, что значили для него эти простые слова, что за чувства они выражали.
Но он знал. Он не думал, что когда-то сможет ощутить то, что довелось сейчас. Как будто не было двадцати лет жизни с другой женщиной, он снова юноша, который впервые почувствовал себя мужчиной. Он вернулся в прошлое. К самому себе.
— Ты ведешь себя как настоящий гусар. Но я не маркитантка.
Он засмеялся:
— Ты моя любимая жена, вот кто ты.
— Еще нет.
— Я уже договорился…
— …о тайном венчании? — со смехом спросила она. Но голос дрогнул.
— Конечно, — сказал Саша.
— Брось свои шутки, Ястреб…ов. — Она засмеялась.
— Не обзывайся. — Он прижался губами к ее губам. — Я серьезно, — сказал он, наваливаясь на нее. — Священник ждет нас.
— Г…де? — заикаясь спросила Варя, помогая расстегнуть ему золотые пуговицы.
— В Новоселкове. — Он махнул в сторону белого поля. — Это он дал мне лыжи.
— Откуда ты его знаешь?
— Он из нашего военно-исторического клуба.
— Так вот почему ты нарядился в форму на самом деле?
— Ну да. — Он улыбнулся. — Нас будут снимать на видеокамеру. Для истории. Я думаю, — он посмотрел на часы, — все собрались…
— Мы должны идти прямо сейчас?
— Не-ет, пускай подождут…
Никто из них не мог бы сказать, сколько времени прошло, пока они взмывали вверх, парили, кричали, опускались вниз… Это был полет вне времени и пространства, тайный полет двоих.
А когда они наконец, не выпуская друг друга из объятий, открыли глаза, Варя спросила его:
— А ты… уже развелся?
— Да, это было совсем нетрудно. — Он усмехнулся. — Моя жена даровала мне свободу спокойно. Она сама тяготилась нашим браком.
— У нее кто-то был?
— Был. Ты знаешь кто. Он и теперь есть. Он еще будет… какое-то время. Но не станем говорить о них.
— Так что ты хочешь, чтобы мы делали?
— Я уже сказал — будем венчаться.
— Но у меня здесь нет платья. — Варя улыбнулась. — Мое бальное очень похоже на подвенечное, но оно дома. Знаешь, мне было так жаль, что ты не видел меня в нем.
— Я увижу, я очень хочу. Я буду видеть тебя каждый день. Во всем… и без всего. — Он засмеялся.
— Да ну тебя. — Варя легонько шлепнула его по руке, которая лежала у нее на груди.
— Знаешь, мне понравилось поле, по которому я сюда шел. Я арендовал бы его для тренировок военно-исторических клубов. Ты не знаешь, оно кому-то принадлежит?
— Не кому-то, гусар. Оно в аренде у Родиона Степановича. Не знаю, как ему покажется такое соседство. Люди, птицы, кони…
— Пожалуй, нет. Но можем мы хотя бы арендовать этот домик на медовый месяц?
— Я думаю.
— Значит, продолжим?
Варя обняла его за шею и закрыла глаза.
— Ты хочешь еще раз убедиться, что мы подходим друг другу? — насмешливо спросила она.
— Мы подходим. По всем параметрам.
Под закрытыми веками она видела точку на белом поле, потом она превратилась в гусара. Который думает, что это он нашел ее. Пускай.
