— Здесь особый мир и особые законы.
Карандаш выскользнул из ее пальцев и, прочертив линию через всю страницу, упал на землю.
— Знаете, где я только не была, какие только народы не встречала и везде старалась с уважением и пониманием относиться к местным обычаям. Но привычка к людоедству лежит за гранью моего понимания.
— Вы правы, конечно, — согласился он. — Но посмотрите на это с другой стороны. — Те дикари, безусловно, съели бы вас, но они никогда не позволят своим сородичам умереть голодной смертью. Вся еда, которую они добывают, делится поровну среди членов племени. А знаете, какую картину я не однажды наблюдал в Лондоне? Богатые сытые люди, одетые в шелка и увешанные золотом, проходят мимо нищих женщин и детей и оставляют их умирать от голода прямо на улице, посреди богатства и изобилия. — Джек поднялся. — И кто же они, если не дикари?
Индия сидела раскрыв рот, совершенно позабыв о своем блокноте и смотрела, как он наполняет флягу водой из ручья. Как сильно она ошибалась, считая его заурядным преступником! Он весь сплошная загадка.
Поднявшись с колен, Джек спросил:
— Ну что, вы уже закончили? Хорошо бы попасть в Ла-Рошель до наступления сезона дождей.
Индия улыбнулась: сезон дождей ожидался через месяц, не раньше.
— А почему вы так уверены, что в Ла-Рошели вам ничто не угрожает? — спросила она, на ходу запихивая блокнот в рюкзак.
Джек пожал плечами.
— Этот остров принадлежит французам, так что полномочия британского флота здесь ограниченны. Не станут же они провоцировать международный скандал: офицеру флота это как-то не к лицу…
— А вот для успеха книг о путешествиях небольшая заварушка — как раз то, что нужно.
Джек обернулся и с улыбкой спросил:
— И все-таки почему вы выбрали этот путь? Эти ваши путешествия, одиночество… Вам нравится так жить?
— В детстве мне нравился Марко Поло, и я мечтала о путешествиях.
Он тихонько рассмеялся:
— Довольно необычный выбор. И как же вам удалось осуществить свои замыслы?
Индия осторожно перешагнула через бревно на дороге.
— Муж моей тетушки служил за границей. Когда мама умерла, я поехала жить к ним, в Египет.
На самом деле это отец отослал ее к родственникам, подальше от себя, от дома и от всего, что она так любила, но вряд ли стоило рассказывать об этом Джеку Райдеру.
В Египте я, что называется, воспользовалась ситуацией и, познакомившись с этой страной, написала мою первую книгу: «Вниз по реке Нил, или Земля фараонов и пирамид». Книга имела успех, и у меня появились деньги на поездку в Россию.
— «Землю царей»?
Индия так и застыла от удивления.
— Откуда вы знаете?
— Читал, — просто сказал Джек. — Но ведь вы были еще очень молоды. Как вы решились путешествовать в одиночестве?
— Мне как раз исполнилось восемнадцать. — Она прибавила шагу. — У тети с дядей никогда не было детей. Мой приезд их не слишком-то обрадовал. Так что, когда я решила уехать, они вздохнули с облегчением.
А отец… он даже не ответил на письмо, в котором она сообщала ему о своих планах.
— Да, неспокойная у вас жизнь. И одинокая, — произнес Джек, продираясь сквозь густые заросли лиан.
Индия удивленно подняла на него глаза. Он что, сочувствует ей?
— Можно подумать, у вас жизнь размеренная и спокойная.
Джек издал короткий смешок.
— Я — другое дело: меня разыскивают как преступника. И кроме того… — Он помедлил, вытер рукавом пот со лба и продолжил: — Я не один. У меня есть Пату.
— Почему вы живете с ним, он ведь не ваш сын?
Джек неопределенно пожал плечами. Индию поразил этот легкомысленный жест.
— Однажды утром я проснулся на яхте, посреди океана, мучимый жесточайшим похмельем, и увидел, что этот мальчик управляет судном вместо меня. Парень заявил, что кто-то должен обо мне заботиться. С тех пор я никак не могу от него отделаться.
Нет, на этот раз он не одурачит ее своим мнимым легкомыслием! Ему ничего не стоило избавиться от мальчишки. Он просто морочит ей голову. Было в этом человеке нечто заставлявшее взглянуть на него другими глазами.
Индия наблюдала, как солнечные блики, пробиваясь сквозь густой зеленый шатер из листьев, плясали на его широкой спине и сильных плечах; она как завороженная следила за каждым его движением.
Джек запрокинул голову, на его загорелой щеке образовалась ямочка, а на губах заиграла улыбка. Встревоженный желто-зеленый попугай вспорхнул с ветки и скрылся в огромной кроне атласного дерева. Индия вдруг поразилась тому, как сильно изменилось ее отношение к этому человеку: всего двадцать четыре часа назад она мечтала увидеть его болтающимся на виселице, а сейчас с тем же воодушевлением помогает ему бежать от правосудия.
— Сколько еще вы будете скрываться? Даже если англичане не поймают вас на этот раз, они все равно не оставят попыток, — сказала она.
— Я знаю. — Джек посмотрел на нее и обнажил зубы в дьявольской ухмылке.
— Вам что, наплевать? — Да она бы на его месте на всю жизнь лишилась покоя. Каково это сознавать, что тебя травят, словно зверя, и только и ждут, пока ты сделаешь один неверный шаг.
Джек пожал плечами:
— А что я могу сделать?
— Ну, наверняка есть какой-то выход.
Он издал неприятный резкий смешок.
— Какой выход? Доказывать свою невиновность?
— А вы пытались? — воодушевившись, спросила Индия и, судорожно вздохнув, замерла в ожидании ответа.
Джек остановился как вкопанный, его пальцы сжались на рукоятке ножа. Одно напряженное мгновение, и он как ни в чем не бывало привычно-беззаботно повел плечом. Индия ждала, что он скажет что-то вроде: «Это слишком трудно» или «Пустая трата времени — все равно ничего не получится», но вместо этого ее спутник произнес:
— Я виновен.
Только теперь Индия поняла, что она не просто помогала ему скрываться, но и верила в его невиновность. Ну как представить себе, что этот обаятельный великан совершил все те ужасные вещи, в которых его обвиняют? С тех пор как Индия увидела, как там, у ущелья, он не решился разрубить мост и убить человека, в ней созрела безотчетная уверенность в том, что он ни в чем не виноват и никакой корабль не погиб по его вине.
Идя за Джеком по темному душному лесу, кишащему надоедливыми насекомыми, Индия думала о том, что даже сейчас, после его признания, она все еще не может в это поверить. Человек, который, рискуя жизнью, бросился на помощь едва знакомой женщине, не мог умышленно обречь на смерть многих людей.
Что-то страшное и постыдное случилось в тот день много лет назад. Что-то, чего никто не знает.
