Алекс крепко спал.
Синди поморщилась. Вот так всегда. Женщина остается одна после того, как мужчина получает удовольствие.
Наконец Алекс поднял голову и мутными глазами посмотрел на Синди.
— Так о чем мы говорили, дорогая?
Она засмеялась и легонько щелкнула его по носу. Он сделал вид, что не заметил.
— Мы говорили о том, что я должна узнать, у кого поблизости есть ловчие птицы. А ты посетишь нашего дорого юриста Барри и отдашь ему бумагу.
— Бумагу? — изумился Алекс. — Какую? — Он настороженно посмотрел на Синди. Потом заметил хитрый блеск в ее темных глазах и усмехнулся. — Ах ту…
— Ну да. За подписью Алена. Ты скажешь Барри, что Алекс перед отъездом в Нью-Йорк попросил передать ему. Он очень спешит начать дело против хозяина сокола.
Алекс моргал, пытаясь понять ход мыслей Синди Уиллер.
— Ты что, правда не понимаешь, что я предлагаю? — Она с удивлением посмотрела на мужчину, который лежал на ней. — Или только делаешь вид?
— Кажется, до меня начинает доходить.
— Если так, то я рада. Не люблю иметь дело с бестолковыми людьми. А теперь слезай. Ты помял мне юбку и блузку.
Алекс скатился с нее, лег рядом, потом привстал на локте и, глядя на Синди, спросил:
— Только-то? Больше ничего… не помял?
— Остальное уже разгладилось. — Синди усмехнулась. — Ну, может, еще свои рисунки, — добавила она и засмеялась.
— Теперь понял. — Алекс покосился на листы, которые едва ли теперь годились на продажу. — Что ж, мне снова придется рисовать. Точнее заниматься каллиграфией.
— Причем срочно. Надолго уехал твой брат?
— На пять дней.
Синди нахмурилась.
— Между прочим, ты всегда расписывался за него очень ловко. Как всякий хороший копиист.
— Спасибо за признание талантов.
— Я думаю, получится не хуже, чем в прошлый раз, — заметила Синди.
— Ты насчет тяжбы с окружной ветеринарной инспекцией?
— Да.
— Но тогда ты была лицом официальным и мы на самом деле действовали по поручению брата.
— А сейчас мы действуем по его устному пожеланию, которое он выразил совершенно недвусмысленно. Разве ты не помнишь, как он сказал?
— Насчет премии помню, и очень хорошо.
Оба уже сидели.
— Ну-ка повернись, — попросил Алекс, вспомнив о своем подозрении. — Ха-ха-ха! Надо же, во мне пропадает еще один дар.
Синди недоуменно посмотрела на него, и Алекс пояснил:
— Я никогда не пытался стать художником по тканям. Я, кажется, много потерял.
Синди повернула голову, выгнула шею, пытаясь рассмотреть на своей спине хоть что-нибудь.
— Да ты сними и посмотри! — сказал Алекс.
— Может быть, я стесняюсь…
Он уставился на нее круглыми глазами, а потом захохотал еще громче.
— О, наша малышка Синди! Ты ничуть не изменилась. Я помню, как ты говорила мне: отвернись, Алекс, я поправлю трусики, после того как…
— Перестань. Все женщины должны быть стеснительными. Такова их природа.
— Так говорила тебе наставница в монастырской школе. Понимаю.
— Ладно, встречаемся завтра, — сказала Синди.
Алекс хмыкнул.
— Я готов и сейчас.
— Ах какой ты мачо. Ты хочешь сказать, что тебе не нужно отдыхать целый час, чтобы восстановить свои способности?
— Нет, даже и трех четвертей часа не надо, если ты имеешь в виду обычного среднего американца.
— Но у меня дела, — сказала Синди.
— Понимаю. — Алекс шумно вздохнул. — Понимаю, почему тебе не нужен муж. Вот так ты не могла бы ему сказать. А любовнику можешь.
— Разве ты мой любовник?
Синди остановилась у двери. Апекс с удовольствием смотрел на беспорядок, в который привел ее одежду, волосы и, кажется, тело… Но едва ли душу.
— А кто же я?
— Друг детства.
— Ага. Вот мы с тобой встретились, поговорили, вспомнили прошлое…
— Точно, — согласилась Синди. — Но не в том порядке было дело, как ты перечислил. Мы встретились, вспомнили прошлое и говорили.
Он секунду молчал, потом усмехнулся.
— Какая ты точная, Синди. Да, ты права. Мы с тобой сперва вспоминаем прошлое — действия из прошлого — так? Теперь говорим.
— Точность мне просто необходима. Иначе как же я сделаю собачьи духи? Миллиграммы и миллилитры меняют все. Ну ладно, пока, Алекс.
Глава девятнадцатая
Чем заменить виагру
Ален Ригби собирал бумаги в коричневый кожаный портфель, который уже раздулся до предела, но он продолжал его набивать. Он должен увезти с собой все, что только может. Дома он вникнет в эти бумаги. Почему бы ему не взять дискеты? Возьмет и дискеты. Но если он захватит отсюда распечатку материалов, то незачем будет тратить время на их вывод дома. Не на себе ведь он везет их, верно? Свой портфель он отдаст секретарю, тот распрекрасно доставит прямо в его кабинет.
В кабинет под мансардой.
Под мансардой, в которой сейчас валяет дурака брат Алекс. Почему он приехал? — с внезапным раздражением спросил себя Ален. Он вполне нормально воспринимал младшего брата со всеми его артистическими выкрутасами. Алекс всегда хотел рисовать, ну и Бога ради. Их состояние позволяет выбрать любое занятие и отдаться ему безоглядно. Но вот что ему не нравилось в последнее время, так это то…
Ты сам знаешь, одернул он себя, что именно тебе не нравится. То, что брат познакомил тебя с Салли.
Верно и это. Алекс жил в Нью-Йорке, тусовался в своей среде и на один из перфомансов привел брата Алена. Провинциал, Ален никогда не видел ничего похожего. Группа голых мужчин изображала сюжеты греческих фресок. Но после того, как ему поднесли пару бокалов хорошего шампанского, он пережил и это зрелище. Тем более что искусствовед Салли, специалист не только по авангарду начала прошлого века, но и по древностям, объясняла, как замечательно бедро стоящего мужчины повторяет форму наконечника старинного копья, если посмотреть на него вот с этой точки — Салли взяла Алена за руку и слегка прижала к своему бедру…
Он расстался с Салли, он выбросил из головы и из жизни все, что напоминало бы о ней. Но явился Алекс. Алену казалось, что от брата даже пахнет так, как от Салли. Каким-то Мертвым морем.
Может быть, потому, что Салли пользовалась кремами, в которых было закопано что-то из Мертвого моря? Может, его брат пользуется кремом для бритья с похожим запахом?
В общем, Ален Ригби не мог точно объяснить причину своего раздражения, но указать источник мог. Это Алекс.
