– Ну, – Скрябин опустила глаза и стала вылизывать себе лапу, – если они разглядели хвост… Да! Ну и как же там все происходит?
– Где?
– Ну там, куда ты загадываешь желания.
– А! Вот смотри. Видишь?.. Как будто кто-то чиркнул по небу. А это летит звезда. Нам кажется, что она падает. Но на самом деле она просто летит по такой траектории, потому что Земля круглая ведь?
– Да ладно? – недоверчиво встревает Скрябин.
– Не перебивай. Летит звезда. И пока она оставляет – вооон, видишь? – яркую светлую полосу, ты должен успеть быстро-быстро загадать желание, причем лучше вслух. Например: пусть каждому, кто ходит плавать в море по утрам, встретится девочка на доске.
– Чегоооо?
– Ну, для тебя это не важно, я потом тебе расскажу. Но звезда – воооон она, уже догорает, она это услышала. Она, звезда, или он, болид, то есть кусок кометного хвоста, – они посредники. И вот этот посредник прибывает к Нему. Ну который желания исполняет… Там этих Посредников – полно. Думаешь, мы одни сейчас сидим на крыше. Так что у нас надежда только на нашего. И вот этот Посредник наконец дожидается своей очереди и говорит Ему:
– Видите ли, там на крыше сидят женщина с котом Скрябин…
– С кошкой, – шепотом быстро подсказывает Скрябин.
– С кошкой! Не с котом, а с кошкой, – чуть громче подсказываю я Посреднику.
– Да? – удивляется Посредник. – А почему имя такое? Скрябин?
– Потому что композитор такой был, скажи ему, – шепотом подсказывает мне Скрябин.
– Ну, потому что был такой композитор, музыку писал. Скрябин его фамилия, – докладываю я с крыши Посреднику.
– Да? – Посредник растерялся, он же впервые со мной сталкивается, еще заморочек моих не знает, не ведает, тем более ему некогда. Он отмахивается и говорит дальше: – Так вот эти двое: женщина и… животное (Скрябин возмущенно фыркает) просят, чтобы каждому, кто пойдет утром поплавать в море, встретилась девочка на пантере.
Без тени удивления или возмущения Он записывает: «…девочка на пантере».
– И всем, кто не в море! Всем, кто на суше, пусть тоже навстречу выходит девочка на пантере! – кричу я.
– Поздно, – отвечает Посредник, – жди другую звезду, поздно. Поздно. Поздно. Ты что там, уснула?
– …поздно! Ты что там, уснула? – Мама тихо зовет меня снизу, со двора.
– Мама! – просыпаюсь я и тихо отвечаю, – я еще парочку звезд увижу и спущусь. Иди спать. Иди-иди, – успокаиваю я маму. А Скрябин смотрит на меня так, как будто я не ответила на ее вопрос, еще там, во сне.
– А! – вспоминаю я. – Девочка на пантере.
Мой друг Зигмунд, он же Зи́ма, ранним утром ходил плавать в море. У него вообще здоровье-то не очень. И накануне ночь прошла так себе, вечером вдруг поссорился с женой Лелей, спал плохо, настроение паршивое. Словом, проснулся рано утром и решил, что самое время пойти и поплавать, сразу все станет на свои места. Это ведь почти как «ноги в воду». Плаваешь, снимаешь стрессы, перестаешь думать о плохом, смываешь обиды, наполняешься радостью. Зима пошел, раздвигая воду коленями, пошел-пошел и поплыл, как делал каждое утро, поплыл за буйки. Вода в то утро была холодная, волны большие, и сначала трудно стало дышать, потом, даже не слева, а почти в центре груди разлилась боль, и при каждом вдохе она усиливалась. Зима угрюмо огляделся, понял, что, наверное, все, попытался перевернуться на спину, испугался еще больше и вдруг где-то на краю сознания увидел девочку, которая бежала к нему по волнам. Девочку с одним крылом. Потом-то до него дошло, что, на его счастье, в море вышла такая же сумасшедшая, как и он, длинноногая, тощая, угловатая, с обгорелыми плечиками, девочка на серфинге с парусом, который он принял за крыло. Зима из последних сил поднял руку: увидит – не увидит.
– Хватайтесь за доску! – приказала девочка. – Держитесь за доску, я вам говорю, дядя! Смотрите на парус, держитесь за доску, я вам сказала!
Зима пришел в себя, собрался с силами, схватился за доску, и девочка быстро транспортировала его к берегу. Помогла выйти на песок, нашла его шорты далеко от того места, откуда Зигмунд заходил в море, а в кармане шортов – тюбик спасительных пилюлек. Посидела рядом, внимательно глядя Зиме в лицо, еще что-то расспрашивала, шмыгала носом, сыпала песок из кулачка, предлагала: позвать кого-нибудь, не позвать, как вы, дядя?
И ведь дурак такой – спроси, как зовут тебя, девочка. Нет, он такой идиот, понял, что жив, что спасен, противным фальшивым «взрослым» голосом поинтересовался, мол, как называются такие парусники. И девочка, стряхивая песок со своей доски и уже уходя, кинула небрежно:
– По-разному называются. – И с гордостью: – Моя – «Пантера»!
Потом Зима понял, что нужно найти эту девочку, бегал утром к морю, выискивал глазами ее фигурку с одним крылом на волне, расспрашивал всех вокруг. Нашел неподалеку клуб серфингистов. И кто-то из тех мальчишек ему сказал, что да, была тут одна девчонка.
– Как же ее звали… Белый! Слышь? Как девчонку ту дикую звали? Нормальное такое имя у нее было. Даша вроде или как. Как? А! Дина. Точно, Дина ее звали. Откуда? Белый, откуда она? Не знаем. Она странная какая-то – все время одна в море ходила. Но ловкая, скажу я вам, как Маугли. Жаль, уехала уже.
А к слову, покойную маму Зимы тоже звали Диной. Я даже не удивляюсь – это не случайные совпадения. Такими совпадениями вся наша жизнь заполнена. Они кидаются нам под ноги, как щенята, чтобы мы их заметили. А мы ходим, задрав носы. Ай, ладно. Короче, девочку ту звали Дина. И маму Зимы звали Дина. Нормальное имя, как сказал серфингист. И своего позднего ребенка, которого Зима с женой Лелей родили себе в подарок к серебряной свадьбе, назвали нормальным хорошим именем. А то все Кристины да Марианны. Нормальное же имя – Дина.
Вот! По-ле-те-е-е-ло. Господи! Как будто кто-то наклонил кувшин, а оттуда небесные диковины посыпались одна за другой, и вдвоем, и втроем, и целой компанией, хохоча и кувыркаясь, прочерчивают небо. И каждая, каждая должна выполнить свою миссию – чье-то сокровенное желание исполнить. И юные маленькие звездочки, и солидные опытные болиды.
Мы с кошкой Скрябин зачарованно уставились в небо.
– Что мне нравится, небесная канцелярия никогда никаких исключений не делает, – заметил кто-то из нас двоих. – Ни на ком не экономят! Не то что у нас тут, на Земле, – на всем экономят. И на всех. А там – хочешь солнца – н-на тебе солнца! Хочешь звезду – н-на тебе звезду! Хочешь сирени – н-на тебе сирени!
Кто из нас тогда это сказал, не помню что-то. Наверное, я.
– Или я, – мурлыкнула Скрябин.
Я быстро читаю пожелания моих друзей с листка, подсвечивая себе телефоном. Кошка слушает и кивает. Все верно, все важно – и ребенок, и любовь, и котенок, и вдохновение, и цветы, и море, и новые открытия, и счастливые дороги.
– Читай-читай! – велит Скрябин. – Вон еще один поток! Читай быстрей!
