Вверху, на противоположной от кресла стене, были ввинчены дисплеи с цветными лампочками — красной, зеленой, синей, — а под экранами располагалась видеокамера, догадался я.
Я подошел к бригаде техконтроля. Один из работников был низенький лысый человечек в толстых роговых очках. Он держал в руках планшет и покуривал трубку. Он наблюдал за работой механиков. Это был м-р Бош, из моего старого цеха. Наверное, его тоже продвинули, так же как и меня. Он обернулся ко мне.
— Алекс, ты наконец-то добрался сюда. Есть какие-то вопросы?
— Что это такое, м-р Бош?
Он вытащил трубку изо рта и нахмурился.
— Это учебные кабинки. Кабинки для обучения, оборудованные компьютерами. Для школы. Для начальной школы.
— А чему они учат?
— Всему, чему обучают детей в современных школах.
— А зачем там горшки?
— Чтобы дети могли какать.
— А почему дети не могут сходить в туалет?
— Потому что они привязаны. Потому что в кабинках нет дверей.
Значит, так вот это устроено.
— А камеры зачем?
— Чтобы следить за детьми.
— Вы говорите, что учителя наблюдают за детьми через мониторы?
— Я ничего не говорил насчет учителей.
Мое сердце безо всякой причины вдруг застучало как пулемет, я крепко сжал кулаки. Должно быть, я был расстроен. М-р Бош сделал пометку в блокноте.
— Если ты в самом деле хочешь увидеть, как работают эти кабинки, то сходи в начальную школу. Почти во всех школах используют наш «Аустикон».
Наверное, он был прав. Наверное, мне надо было посетить начальную школу. Наверное, это посещение и будет следующей целью моего Поиска.
Другой инспектор тронул меня за плечо. Я загораживал ему проход. Я отодвинулся в сторону, и он прошел и стал привинчивать трубы к туалетному горшку на сиденье. Он проверял спуск. Мне почему-то стало трудно дышать. Все внутри переворачивалось, как будто мои внутренности находились одновременно в самых разных местах.
Внезапно я почувствовал, что хочу убить м-ра Боша. Либо его, либо себя. Но что бы это доказало? Или если бы я взорвал к черту всю эту фабричку с помощью динамита? И что это бы доказало? Совершенно ничего. Нельзя добиться ничего с помощью динамита. Нужно быть более изощренным, если вы хотите что-то уничтожить. Вы должны быть более изощренным, чем обычный человек. Вы должны стать машиной. И побить их на их собственном поле.
— М-р Бош? — Да?
— Скажите, а что конкретно вы здесь делаете?
— Кто? Я? Ну, я беру наугад одно из готовых изделий и проверяю его характеристики. Если параметры отличаются от заданных, я записываю это в свой формуляр. А что ты здесь делаешь?
Я с силой сжал голову руками. Мне показалось, что я сжимаю старый дырявый мяч, который расползается по швам. Я спрятал лицо в ладонях.
— Ну хорошо, — сказал я. — Этого достаточно. Теперь разбудите меня.
— Что?! — воскликнул м-р Бош.
— Разбудите меня! — заорал я. — С меня хватит. Я не собираюсь смотреть на кровавое месиво!
— О чем ты говоришь? — удивленно вскричал м-р Бош.
Только это был вовсе не Бош, это был какой-то незнакомец, которого я отчаянно тряс за плечи, крича ему в лицо.
— Этот чертов сон! Я не желаю смотреть этот сон! Дайте мне другой или разбудите меня, наконец!
Я сгреб его своей пластико-металлической кистью и швырнул на стенку «Аустикона».
— Кончай это дерьмо, ты, осел! Разбуди меня!
Пара техников из бригады техконтроля оттащила меня от него. Как только они меня отпустили, меня начало рвать. Меня вырвало прямо в унитаз кабинки «Аустикон». Иногда вещи оказываются как раз там, где нужно.
Я встал, утер рот и пошел прочь. Я забился в темный угол цеха и там зарыдал. Я выставил себя полным ослом. У меня нет никакого Поиска. Я просто тупой поляк из Чикаго с замашками святого.
Из темного угла я наблюдал за тем, как грузчики готовят к отправке партию оборудования «Аустикон». Они обили каждый ящик пенопластом и прикрутили его проволокой. Затем аккуратно укрепили со всех сторон фибровым картоном. К полученным коробкам приклеили новенькие пластиковые пакетики с транспортными листами. По металлическим скатам коробки втащили в кузова грузовиков.
Я прошелся около грузовиков. Сквозь узкую щель между двумя из них я мог видеть Райтвуд-авеню, залитую осенним солнечным светом. Между тротуаром и бордюром пробивалась полоска всклокоченной травы. Маленькая желтая бабочка пролетела мимо. Я подождал и, когда рядом никого не было, подошел к одному из грузовиков. Я собирался посетить начальную школу, это было частью моей работы.
Упаковочные коробки оказались очень высокими, они почти касались внутренней серебристой поверхности фургонного тента. Но там все же оставалось небольшое пространство, так что я забрался наверх и улегся на живот поперек двух коробок. Я положил подбородок на руки и стал ждать.
Скрежет и звон. Кто-то убрал металлический погрузочный скат. Скрип петель. Темнота. Хлопок двери водителя. Урчание двигателя.
Грузовик дернулся, остановился, повернул налево, затормозил. Остановился у светофора на Пуласки. Повернул на север, прогрохотал по выбоинам в дороге. Подо мной подпрыгивали коробки.
Мы выбрались на шоссе. Здесь дул резкий пронзительный ветер. Мы двигались теперь по сельской местности, пересекая поля и пустоши. Ехали сквозь пыль и мрак. На запад.
Стоило мне завидеть где-нибудь вдали огни, как я щелкал своей зажигалкой, высекая голубое пламя. Оно освещало голубым светом мои руки. Подо мной были клети. На них был я.
Я повернулся на бок и заснул. И тут лес куда-то выпал. Выпал в глубокую гулкую темноту.
Мне снилось, что я солдат, пересекающий тренировочную полосу препятствий. Голые деревья на фоне пасмурного неба. Матовая коричневая земля похрустывает под ногами. Я бегу один, изо рта вылетает облачко пара. Может быть, я провинился и меня послали на полосу препятствий? Мои пальцы закоченели. Я ползу под колючей проволокой, ни на секунду не останавливаясь.
Я добегаю до препятствия из железнодорожных рельсов. Я забираюсь на самый верх и перекидываю левую ногу по ту сторону препятствия. И тут меня ждет сюрприз. С другой стороны препятствие представляет собой гадкую алюминиевую стенку. Я скольжу по ней вниз, как по детской горке.
Меня выносит с нее в покрытый льдом пруд. Я скольжу по льду на животе. Лед очень тонкий. Пока я лежу неподвижно, мимо пролетает черный дрозд. Я пытаюсь поползти к берегу.
Лед трещит и разламывается подо мной. Я погружаюсь в воду по грудь. Руками я беспомощно шарю по поверхности льда.
Наступает ночь. Вокруг моей груди замерзает тонкая пленка льда. Водоем цепко держит меня в своих ледяных лапах. Мне не грозит утонуть. На небе появляются звезды.
