Книга Если башмачок подойдет... - Оливия Дрейк

Понедельник был Днем рассмотрения жалоб и разрешения споров.

Этот день недели Саймон терпеть не мог, потому что ему приходилось разбирать каждую мелкую кляузу, представленную ему арендаторами поместья. Ничто не раздражало его так, как необходимость с раннего утра часами выслушивать заявления об украденном с веревки белье или о наведении порчи на корову, в результате чего она стала давать негодное молоко.

По обычаю слушания проводились в библиотеке, являвшейся частью первоначальной цитадели замка. Саймон занимал напоминающее трон кресло, которым пользовались все предки Кевернов. На нем сохранилась все та же старая бугристая обивка и облупленная позолота на подлокотниках, как и во времена его отца.

Как было издавна заведено, рядом с ним стоял старый слуга, готовый оказать лорду любую помощь, которая потребуется. Не то чтобы Ладлоу мог многое сделать. Седовласый старик совсем согнулся, страдая артритом. Если бы он не опирался на длинный позолоченный посох, то непременно бы свалился, как старый искривленный дуб, на который был очень похож.

В эту минуту Саймон разбирал ссору между домохозяйкой средних лет и ее соседом, чьи козы забрались к ней в сад и объели все растения.

Миссис Маддивер стояла лицом к лицу со своим противником, работящим молодым фермером по имени Дженкинс. Уперев руки в пышные бедра, она сердито жаловалась:

– Только огрызки остались в моем саду. Все мои розы и астры пропали – все пропали!

– Вы оставили ворота открытыми, – возражал в ответ Дженкинс. – Это ваша собственная вина.

Она ткнула его пальцем в грудь.

– Вы выпускаете своих коз свободно бегать. Теперь вы должны заплатить мне за ущерб. Десять шиллингов и ни пенсом меньше.

– Десять! – взорвался Дженкинс. – Это грабеж! Да я лучше позволю содрать с себя шкуру.

– Отличная мысль. Может, я так и сделаю.

– Хватит! – оборвал их Саймон.

Когда они не прекратили спорить, Ладлоу стукнул посохом об пол. Это привлекло их внимание, и они оба повернулись к Саймону, все еще продолжая переругиваться.

– Все мои растения поедены, милорд, – жаловалась миссис Маддивер. – И пастернак, и тыквы тоже.

– Глупости, они снова вырастут, – возражал Дженкинс. – Такова их природа.

– Зима приближается. Не думаете же вы, что я способна на чудо?

– Сейчас всего лишь сентябрь. Нужно быть уж совсем никчемным огородником, чтобы не вырастить урожай до зимы.

Женщина рассвирепела, и прежде чем эта пара снова сцепилась, Саймон поспешил вынести решение:

– Миссис Маддивер, вы можете взять саженцы в саду замка, чтобы возместить утраченное. А вы, Дженкинс, отдайте ей круг сыра от ваших коз – самый большой и самый лучший.

Оба дружно запротестовали. Дженкинс говорил, что штраф слишком велик, а миссис Маддивер – что она предпочитает серебро в кармане, потому что сосед может отравить сыр. Саймон пригрозил, что оштрафует каждого из них дополнительно, если они откажутся подчиниться вынесенному решению.

Когда эти двое, ворча, вышли из библиотеки, Саймон вздохнул с облегчением.

– Надеюсь, это последняя жалоба на сегодня, – сказал он Ладлоу.

– Позвольте мне проверить, милорд.

Тяжело опираясь на посох, сгорбленный старый слуга, едва волоча ноги, направился к двери. Саймон еще много месяцев назад пытался убедить старика уйти на пенсию, но Ладлоу отказался, и Саймону не хотелось вновь поднимать этот вопрос. Он понимал, каково было бы оказаться однажды отстраненным от дел. Мужчине требуется чувствовать себя полезным, а не убивать время в кресле-качалке, укутав колени пледом.

Он встал, чтобы размять ноги, и поморщился от сильной судороги в левом бедре. Они с Ладлоу стоят друг друга – парочка старых калек. Сырая погода и длительное сидение ухудшали состояние старой раны, в то время как интенсивная физическая активность оказалась лучшим лекарством. По этой причине Саймону не терпелось поскорее закончить с разбирательством и выбраться из замка. Множество дел в поместье требовало проверки. Бригада рабочих прокладывала дренажную канаву вдоль восточной границы имения, и, по донесениям, на юге объявились браконьеры.

Стараясь побороть мышечный спазм в ноге, Саймон, прихрамывая, прошелся по библиотеке. Ему всегда нравилась эта комната с ее высокими шкафами, полными книг, и особым запахом кожаных переплетов. Очевидно, его племяннику она нравилась тоже. Саймон слышал от экономки, что Аннабелл часто приводит Николаса сюда, после того как закончатся его ежедневные уроки.

Аннабелл… Когда ж это он начал думать о ней в столь фамильярной манере? Уж точно не со вчерашнего дня, когда отправился в церковь с единственной целью побыть в ее обществе. Нет, его интерес к ней возрос, превратившись из легкого увлечения в глубокое истинное влечение, за несколько дней до этого. Сказать точнее, это произошло в тот момент, когда он показал ей тайные ходы в замке. Страсть к приключениям, вспыхнувшая в ее глазах, заворожила его. Немногие из знакомых ему леди охотно согласились бы исследовать лабиринт темных грязных тоннелей.

По правде сказать, он не мог бы припомнить ни одной женщины, столь отважной и дерзкой, как Аннабелл. Это побуждало его задуматься, какой горячей она была бы в его постели.

Опершись рукой о спинку кресла, Саймон склонился, энергично массируя бедро. Нечего предаваться эротическим фантазиям в отношении наемной служащей. Он всегда презирал джентльменов, ищущих удовольствий среди служанок и гувернанток. У служащей нет выбора, кроме как подчиниться. Иначе она рискует потерять свое место в доме. Он не мог бы так поступить с Аннабелл. В особенности когда воочию убедился, что она искренне заботится о благополучии его племянника. Насколько излишне, возможно, его опекает. Ну так что ж?

По этой причине он не намерен снова выслушивать ее жалобы на викария. Этот человек достиг заметных успехов в обучении Николаса примерному поведению. Мальчику нужна твердая рука, а не нежности, за которые она ратует. Аннабелл и самой тоже не мешало бы научиться подчиняться долгу.

– Вы поранились, лорд Саймон?

На мгновение ему показалось, что ее голос возник в его воображении. Он быстро выпрямился и увидел Аннабелл, поспешно устремившуюся к нему от двери, и Ладлоу, медленно плетущегося следом.

Ее внезапное появление выбило Саймона из колеи. Как и выражение искреннего участия на ее лице. Обычно при общении с ним выражение ее лица было дерзким, упрямым, во всяком случае – неодобрительным. Но обеспокоенным никогда.

Подбежав к нему, она посмотрела на его ногу.