Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
Вышел на улицу – жара ужасная и влажность. Пока машину ждал, гляжу, из больницы баба выходит с младенцем и сумками. Платок на голове и в платье длинном. Мусульманка какая-то. И не встречает её никто. Видно, подгуляла где-то ребёночка. Так с баулами и новорождённым направилась к остановке автобуса В11 Sunset Park – Flatbush avenue. Что-то жалко её стало…
Но тут гляжу: летит мой мекс на Шеви Астро. Сажусь на переднее сиденье. А из динамиков доносится печальный голос Эрика Клэптона, исполняющего знаменитую песню «The autumn leaves»:
Грустная такая мелодия, как раз под моё состояние.
– Tu hablas mucho{Ты много говоришь.}, Августин. Давай рули.
Осенние листья (вместо эпилога)
Fort Lee. New Jersey. Сижу один в пустой огромной квартире на девятнадцатом этаже. Сын мой сюда из Бруклина переезжает. Его с работы не отпускают, а у меня как раз выходной. Курю на балконе, жду доставку мебели. Когда утром в дом заходил, охуел – дверные ручки позолоченные, холл гранитом отделан, с диванами кожаными, по стенам водопадики маленькие, а над ними корзинки с живыми цветами. Doorman{Швейцар.} такой настоящий, какие на 5-й авеню встречаются, – пожилой, в форме и фуражке. Улыбается во весь рот, как родному, хоть и видит меня в первый раз. Англосакс. Красиво так говорит:
– Don’t worry, sir. The delivery will be around 11 am, your son told me…{Не волнуйтесь, сэр. В 11 утра мебель привезут. Ваш сын меня предупредил.}
– Thank you{Спасибо.}.
Я смотрю на землю с высоты птичьего полёта. Всё чисто, ухожено. Кто бы мог подумать, что жизнь так повернётся?..
1979 год. Институт пушного звероводства и кролиководства. Посёлок Родники Раменского района. Прикольное место. Я работаю и. о. младшего научного сотрудника отдела кормления. Зарплата 115 рублей в месяц, и пьянка беспробудная. Начальник Давид три дня уже на больничном, и мы с Владом пьём, вообще никого не ссым. На четвёртый день взаймы уже не дают, а похмелиться страсть как охота! Влад Губский за старшего теперь, сидит, ключи на пальце крутит и выдаёт:
– Петь, ты у нас недавно работаешь, не застал, а мы год назад спирт из ФРГ получили. Особый какой-то. Очистки невероятной, даже не флюоресцирует. Всего шесть бутылок, по литру каждая. Сто баксов за литр.
– Зачем ты мне это говоришь? Давид узнает, яйца вырвет. И у тебя первого.
– Да этот спирт год уже стоит никому не нужный! Выпьем полбутылки, снова в коробку поставим. Ленту только с крышки незаметно отколупнуть надо.
– А где спирт-то?
– У начальника в кабинете. У меня ключи есть, щас притащу…
Губский приносит пенопластовую коробку со множеством этикеток и жирно напечатанной химической формулой: C2H6O.
– Бля, Влад, ты же знаешь, что спирт C2H5OH. Количество атомов, конечно, сходится, а вдруг изомер какой-нибудь? Отравимся на хуй…
– Петя! Я, кажись, придумал. Пойдём вниз, к Валерке-художнику, пусть он попробует, а там увидим, что за спирт.
– Ты что, а если ядовитый?
– Да я на девяносто девять процентов знаю, что это спирт, и спирт заебательский! Нам на двоих литр всё равно до хуя, а у него пожрать всегда есть.
Валерка-художник по образованию был ветеринаром, только пил много, работу прогуливал, поэтому его из отдела попёрли. Но рисовать умел здорово – Ленина, Карла Маркса с Энгельсом, плакаты разные… Вот и дали ему небольшую комнатушку под студию, там же плитка электрическая, раскладушка с матрасом. Волосы у него длинные, до плеч. И не потому, что художник, просто денег на стрижку никогда не хватало.
Постучались. Валерка трезвый. Полдесятого утра ещё. Влад ему честно говорит:
– Мы спирт получили немецкий. Глубокой очистки. Сто долларов литр. Только формула – C2H6O. Правду сказать, нам пить боязно, а ты будешь?
– А где он?
– У нас, наверху.
– Хорошо. Я картошку пожарю со свининой, а вы через полчаса ко мне приходите.
Картошку он пиздил с колхозного поля у платформы «33-й километр». А мясные продукты доставал в опытно-производственном хозяйстве. Там норок, песцов и лисиц фаршем кормили. В его состав свинина входила, китовина, минтай, углеводы, витамины и прочая хуйня. Свинятина в ОПХ завозилась в виде голов, утративших изначальную привлекательность и свежесть, но вполне годных к употреблению.
Художник их парочку через проходную пронесёт, щёки отрежет, ещё чего вкусного, и с картошкой жарит. А в этот раз и луку где-то раздобыл, ароматный дух из его студии по всему коридору гуляет.
– Ну, вот он, спирт, – говорит Влад. – И бутылку из-за пояса достаёт, Валерке вручает. Тот особо и глядеть не стал, набулькал четверть стакана, водой из-под крана разбавил и в рот себе залил.
Мы наблюдаем. Он даже не поморщился. Свиным пятачком закусил и молвил:
– Спирт охуенный! Мягко так пошёл, лучше водки любой в десять раз.
И лицо его просветлело:
– Ой, бля… Как курнул!
Влад со мной договорился: как только наш подопытный выпьет – ждём сорок минут. Почему сорок, не сказал, но если с ним ничего не случится, тоже пить начинаем. А художник нам картошки горячей с мясом в тарелки положил. Остывает. Я не выдержал:
– Знаешь, Губский, ебал я сорок минут ждать. Наливай!
Короче, прикончили мы этот пузырь ФРГэшный. Никогда я такого спирта вкусного не пробовал, ни до, ни после… Влад наверх за вторым литром сгонял, мы где-то треть и оттуда убрали. Время незаметно за разговорами пролетело. Тут я вспомнил:
– А который час?
Ознакомительная версия. Доступно 7 страниц из 32
