Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
Михал вытянул шею и впервые увидел шведского короля. До него было не более десяти-двенадцати шагов. Карл Густав оказался вовсе не таким, каковым его представлял себе молодой хозяин Несвижского замка. Это был вовсе не высокий атлетически сложенный блондин-скандинав, но достаточно тучный человек с длинными темными волосами и черными усиками. В черных блестящих латах, которые мог носить только король, и в шляпе вместо шлема, Карл Густав являл собой очень бравого командира, резко двигался в седле, кричал, распоряжался, махая палашом. Его охраняла группа высоченных кирасир, стараясь заблокировать подступы к королю со стороны гусар По-лубинского, но храбрый король сам лез на переднюю линию.
— Йяху-у-у! — воскликнул Ян Ковалевский, вскинул свою пику и направил коня прямо на шведского короля. Словно молот, врубился литвинский гусар в гущу вражеских всадников и ткнул пикой в бок Карла Густава. Король вздрогнул и подался назад. Пика увязла в латах короля, между левой рукой и боком, едва ли задев его тело либо ранив незначительно.
— Ян! Назад! — крикнул Ковалевскому Михал, ибо его товарищ опасно увяз во вражеском строе и, кажется, не собирался уступать.
— Ян! Назад!
Ковалевский отдернул пику и замахнулся для нового удара, уже более точного и наверняка смертельного, но… Бах! Рядом прозвучал пистолетный выстрел, Ковалевский вскрикнул, выронил копье и, схватившись за окровавленное лицо рукой, упал вниз под копыта коней. Михал тут же оглянулся на выстрел.
— Богуслав! — он узнал кузена, с его каштановой буйной шевелюрой с красными бантами и в щегольской шляпе с загнутым вверх бортом.
Богуслав все еще держал дымящийся пистолет в руке, пристально вглядываясь — кого же он только что подстрелил? Кажется, он узнал Ковалевского, с которым не раз встречался на балах в Вильне и Варшаве. Два года назад Ковалевский даже выполнял роль секунданта Богуслава на одной из дуэлей… Стрелял же Слуцкий князь в Ковалевского примерно с шагов десяти-двенадцати, и для него, прекрасного стрелка, промахнуться с такого расстояния было бы сложно. Как и не узнать Ковалевского. Карл Густав не ошибся, когда поручил свою охрану именно Богуславу. Слуцкий князь сквозь грохот боя, тем не менее, услышал крик Михала и посмотрел в его сторону.
Однако Михал уже не смотрел на кузена, он направлял своего коня к Ковалевскому, чтобы поднять того с земли, но… На том месте стучали подковы вражеской конницы. Ковалевского, даже если он был только ранен, уже наверняка затоптали кони. Литвинских гусар уверенно теснили шведские кирасиры с одного боку, брандербуржские конные гренадеры с другого, и собственные земляки под командованием Богуслава — с третьего. С тыла вдарили летгальские драгуны, чьи пистолеты дали рваный залп. Один за другим падали штандарты литвин… Вот уж их нет и вовсе. Полубинский лихорадочно озирался.
— Шулкович! Труби отступление! — крикнул он, оглядываясь на только что маячившего сзади молодого сигнальщика. Но там, сзади, уже никого не было.
— О, дьявол! — взревел Полубинский. Даже подать сигнал к отступлению было больше некому.
— Где поляки, черт бы их побрал! — кричал Полубинский, непонятно кого спрашивая. Поляков Яна Казимира и в самом деле видно не было. Как и не было куца отступать. Либо сдаться, либо умереть. Похоже, оставшиеся в живых гусары выбрали второе.
Кмитич в это время стоял во главе крымских татар, пытаясь определить издалека, как разворачивается битва. Он видел, как врубились в строй шведов и немцев гусары, как смяли ряды врагов, но, похоже, сейчас дела там обстояли не лучшим образом.
— Скачи к королю, спроси, можно ли поддержать наших атакой, — приказал полковник своему заместителю, и тот мгновенно, пришпорив коня, умчался…
Ян Казимир в свою подзорную трубу отлично видел, что атака Полубинского захлебывается, гусар берут в кольцо, еще чуть-чуть — и литвины будут полностью окружены. Великий князь Речи Посполитой быстро сложил подзорную трубу, поднял саблю, повернулся к польской хоругви.
— Pomóc naszym braciom! (Помочь нашим братьям! — полъск.) — крикнул он, призывая всех к атаке. Ответом королю была странная тишина. Сигнальщик вновь протрубил атаку, но никго не двинулся с места. Молодые всадники растерянно оглядывались, непонимающе взирая на своих товарищей, которые лишь угрюмо бросали молчаливые взгляды из-под плоских козырьков шлемов. Резко подул ветер, колыхнулось обвисшее было красное полотнище с белым орлом, но сами всадники так и не пошевелились, не решаясь присоединиться к боевым товарищам, которых считали, видимо, уже обреченными на смерть… Возмущению Яна Казимира не было предела. Он развернул коня и поскакал галопом вдоль молчаливого строя, размахивая саблей, призывая помочь Полубинскому и Радзивиллу с Собесским:
— Polak, jeśli ma w ręku nawet tylko szable, broni do ostatka swego honoru! (Поляк, если у него в руках хотя бы сабля, до конца защищает свою честь! — полъск.) — кричал король, взывая к совести своих кавалеристов при помощи крылатого выражения, что так часто повторяли польские шляхтичи… Тщетно. Лишь ветер отвечал Яну Казимиру, трепля его бурую буйную шевелюру парика. Огромная шляпа с пером съехала на затылок… Никто не тронулся с места. Тут же прискакал человек от Кмитича с просьбой поддержать гусар.
— Разрешаю! — крикнул король. — Требую!
— Вперед, басурмане! — скомандовал своим всадникам Кмитич.
— Алла! — татары без колебаний ринулись лавой вперед, чтобы спасти гибнущих товарищей.
Увы, первая атака нарвалась на кинжальный огонь латышских драгун и пехоты. Прицельно били брандербуржские пушки с холмов. Гранаты разрывались в самой гуще конной лавы, разметая коней и людей. Татарские лучники выпустили тучу стрел по стрелявшим по ним драгунам. Это древнее оружие оказалось не таким уж безнадежным, как изначально полагал Кмитич — стрелы со свистом впивались в морды и крупы коней, ранили всадников и причинили-таки некоторый урон драгунам.
Но все равно, то была капля в море. «Позапрошлый век против нынешнего», — в сердцах подумал про себя Кмитич, глядя на вооружение крымчан и их тактику, которая предусматривала лишь большое численное превосходство. Но его, увы, не было. Драгуны альянса, дав два залпа, с клинками наголо ринулись в контратаку на расстроенную пулями и ядрами лаву татар, отчаянно уклонявшуюся от смертоносного свинца. Пехота продолжала поддерживать атаку драгун стрельбой из мушкетов. Татары храбро набросились на неприятеля, зазвенела сталь, захрапели злые кони, заряженные от своих седоков бешеным азартом боя… Но Кмитич, чтобы не загубить всю конницу, приказал отходить. Затем он повторил атаку, и вновь его встретил пистолетный огонь драгун и мушкетный пехоты. И третья атака была отбита неприятелем.
Понеся значительные потери, Кмитич вернул крымскую конницу назад на позиции, понимая, что все тщетно. Хотя кое-какую пользу эти атаки принесли — хотя бы как-то отвлекли драгун от избиения гусар Полубинского. Если бы не крымские татары под командованием Кмитича, то с тяжелой конницей литвин уже давно расправились бы.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 104
