Только сказать? Она выдала это так, будто это самое легкое дело в мире.
Сказать?
— Я пойду позвоню и… Я сейчас вернусь, — я повернулся к ней спиной, — извини. Ты простишь меня?
— Конечно, — проговорила Кристи, — я просто счастлива, что ты настолько доверяешь мне, чтобы сказать правду.
— Да, — буркнул я.
Я почти верил себе. Верил в службу доставки.
* * *
Мой отец сорвал свою ярость на посуде. Я едва успел положить в рот последний кусок ростбифа, как он наклонился и выхватил у меня тарелку. Он забрасывал ножи и вилки в посудомоечную машину — дзынь-дзынь-дзынь — со всей остальной посудой, а потом расставлял по местам резкими, быстрыми движениями — бум-бряк-звяк. Потом он рухнул в кресло, врубил телевизор и раздраженно засопел…
Много лет спустя я прочел рассказ Эдгара Аллана По о парне, который убил какого-то старого скрягу, похоронил его под своим домом, а потом чуть не тронулся умом. Ему начало казаться, будто он слышит, как все громче и громче бьется сердце покойника. Он терпел, пока мог, а потом сломался и пошел признаваться в преступлении полицейским.
Именно так я помнил храп моего отца: все громче и громче, пока это не становилось нестерпимым.
* * *
У мистера Хартли была для меня работа, хорошая работа, отличная работа, прямо сейчас, за двести баксов. И правда — отличная работа.
— Конечно, мистер Хартли. Я полностью готов.
Он довольно хихикнул:
— Замечательно. Дэвид, мы получили прекрасный отзыв о тебе, и твоя субботняя клиентка была очень довольна и приветлива.
— Я ценю это, это много для меня значит… Спасибо.
Я был доволен, потому что меня похвалили. Мне сейчас так нужно было одобрение. Я легко трепался с мистером Хартли. Мне легче было делать это с моим сутенером, чем с девушкой, в которую я был влюблен.
— Но мне интересно знать, что случилось в понедельник…
Я, как наяву, услышал играющий где-то вдалеке зловещий орган: «Та-та-та-там». Судьба стучится в дверь. Мое самообладание и легкое настроение улетучились. Что я сделал? Чего я не сделал? Что я сказал? Я сказал что-то не то? В каком дерьме я сейчас? Любит ли Брэдди мамочку?
— Э-э-э… ничего… Почему… она что-нибудь сказала?
У меня все сжалось внутри, даже дрожь пробила.
— Почему бы тебе не рассказать в точности, что произошло?
Мистер Хартли, чертов ублюдок.
Говори поменьше, а если сомневаешься, говори еще меньше.
— Ну… Это была обычная работа, вы знаете… — ответил я кратко.
Казалось, что сказать короче невозможно.
— Она не выглядела… расстроенной?
«Если я посмею сказать, что она не выглядела расстроенной, он поймет, что я лгу; но если я признаюсь, что она была не в себе, значит, я буду отвечать за все то дерьмо, что произошло после моего визита. Но буду ли?»
— Э-э-э… да. Думаю, она была немного расстроена. Но, клянусь Богом, я ничего не делал… — отступал я так быстро, как мог, молясь, чтобы поскорее закончилось это путешествие от Непорочного колледжа до Сансет-бульвара.
— Я тебя ни в чем не обвиняю. Я просто хочу, чтобы ты рассказал мне как можно подробнее, что произошло, — мистер Хартли использовал холодный, деловой «не-ходить-вокруг-да-около» тон.
Я склонился под тяжестью невыносимого груза.
— Ну, она и правда выглядела расстроенной. Но это была не моя вина, клянусь Богом. Она даже дала мне чаевые, — я старался прикрыть свою задницу так, чтобы ни один розовый фрагмент не торчал на виду.
— Дэвид, — мистер Хартли явно хотел сказать что-то важное, раз начал предложение с моего имени, — мы ни в чем тебя не обвиняем. Поэтому я дал тебе сегодня этот заказ, чтобы доказать, что мы довольны тобой. Но я должен знать, что произошло. Подумай как следует.
— Ну, честно говоря, она выглядела немного…
Мне не хотелось произносить это слово, но я знал, что он все-таки заставит меня.
— Выглядела немного какой?
— Ну, немного… сумасшедшей.
Все, я сказал.
Пауза. Длинная пауза.
— Я не хочу, чтобы ты рассказывал об этом кому-нибудь. Никому. Ты понимаешь? — жутко серьезный голос мистера Хартли напугал меня.
— Да, абсолютно. Нет, я имею в виду, я никогда никому ничего не рассказываю, — я жонглировал словами с ловкостью опытного циркача.
— У клиентки… У нее проблемы, — осторожно сказал мистер Хартли.
— Что случилось? — меня терзала тревога.
— Чем меньше ты знаешь, тем лучше.
По тому, как мистер Хартли сказал это, я понял, что разговор окончен, и малодушно обрадовался этому, потому что не хотел думать об этом дерьме всю оставшуюся жизнь. Мне, собственно, было пофиг, что там случилось с мамочкой Брэдди.
Так что я проглотил все вопросы и запихнул всю эту чушь поглубже в память. Я надеялся, что это не будет слишком сильно беспокоить меня, пока я совершенно не забуду этот эпизод.
— У меня может оказаться что-то для тебя в эти выходные. Я только жду подтверждения, — мистер Хартли вернулся к первоначальному тону, будто страшного разговора и не было.
— Отлично. Я включу пейджер на вибрацию.
Он издал довольный смешок, затем задумался о чем-то своем.
Я терялся в догадках. Мамочка вспорола себе вены в горячей ванне? Проглотила пузырек таблеток? Отсосала у пистолета? Она в тот раз выглядела так, словно и правда могла все это проделать.
Драматическая личность.
Смени пластинку, Брэдди.
* * *
Мой младший братишка сидел за обеденным столом до одиннадцати часов ночи, до того момента, пока не затолкал в себя последнюю горошину. Обычно в это время мы уже спали, но развлечение было слишком шикарным, чтобы пропустить его.
Он выглядел таким маленьким, когда открывал дверь нашей спальни. Освещенный лампой сзади, он вошел как герой: маленький мальчик выстоял против взрослого человека. Брат улыбнулся веселой, светлой улыбкой. Мне хотелось сказать ему, какой он молодчина, но мое горло сковало молчание.
— Который час? — спросил я, хотя уже знал, что одиннадцать.
— Одиннадцать, — гордо сказал он.
— Ты устал?
— Пока нет, — бросил он небрежно.
Он лег в постель, но мы не спали, как полные радости заговорщики, победившие в секретном восстании.
Потом горох еще долго не появлялся на нашем столе.
* * *
Я вернулся к Кристи, сказал ей, что меня вызывают на работу, поцеловал на прощание, а потом поехал в престижный отель Беверли-Хиллз к своей двухсотдолларовой клиентке.
