Луч солнца, пробившийся сквозь ветви деревьев, упал на лицо Караны. Девушка пробралась сквозь тростник и вышла на покрытый засохшей грязью узкий берег протоки… Но что это?! Песенка застыла на губах у Караны. Она не смела пошевелиться.
Продолговатая голова медленно поворачивалась на покрытой чешуей шее. Сквозь узкие прорези костяной маски мелькал бесконечный тростник, но вот наконец и она — бурое пятно на фоне белесого ствола засохшего дерева. Вельм испытал легкое удивление: неужели эта замызганная коротышка и есть та дерзкая похитительница, за которой он столько гонялся? Да она же на голову ниже его! Она окаменела и дрожала всем телом от страха. Кудрявые огненно-рыжие волосы шевелились у нее на голове от ужаса или легкого ветерка. Отвратительное зрелище! У нее были маленькие круглые коленки, длинные ноги, тонкие пальцы. Сквозь гладкую кожу не проступало ни косточки. Какое мерзкое создание!
Идлис вылез из лодки, не спуская с Караны глаз, словно стараясь приковать ее к месту взглядом. Он осторожно ступил на берег, конвульсивно подергивая угловатыми конечностями. За поясом у него находился боевой топор на длинной ручке. Между двух искривленных лезвий топора торчал острый шип.
— Кто ты? — спросила девушка испуганным голосом.
— Я — вельм. Мое имя Идлис. — Казалось, язык с трудом ворочается у него во рту, набитом какой-то липкой массой. Мордой, точнее, той ее частью, которую Карана могла разглядеть под маской, он походил на свой топор: острый крючковатый нос, остроконечный подбородок, жесткий рот с тонкими губами, черные, горящие глаза.
Карану трясло. «Она обезумела от страха», — подумал он и протянул свои длинные руки с растопыренными костлявыми пальцами, чтобы заполучить это жалкое существо.
Но тут ее как ветром сдуло. Она двигалась так стремительно, что ему было не уследить за ней ослепленными солнцем глазами и не поймать ее, как бы отчаянно ни хватал он воздух руками там, где только что ее видел. Карана же ухватила его за холодные серые лодыжки и одним рывком опрокинула навзничь. Впервые в жизни Идлис испугался: проклятая девчонка вполне могла утопить его, подержи она сейчас чуть подольше его голову в воде. Но Карана не стала этого делать. Пока он стирал с маски грязь, цепляясь рукой за лодку и стоя по колено в воде, Карана прыгнула в протоку и, бешено работая руками и ногами, скрылась за поворотом.
Идлис позвал остальных вельмов. На его плоском лице не отражалось никаких чувств, но любой знаток вельмов, увидев, насколько плавными стали движения его неуклюжих конечностей, словно смазанных едва сдерживаемой яростью, сразу догадался бы, что он страшно зол и унижен и горит жаждой мести.
Так для Караны начался новый кошмар. Она пробиралась сквозь грязь, раздвигая руками тростник, прикосновения которого к ладоням напоминали ей об отвратительно дряблой, как у покойника, коже вельма. Она снова и снова вспоминала угрожающий жест Иггура, при виде которого ей показалось, что ее шеи коснулся зловонный язык полуразложившейся собаки. Рановато она радовалась! Ей удалось скрыться от вельмов просто по счастливой случайности. Теперь же удача явно от нее отвернулась. По мере того как день катился к закату, она ощущала себя все более и более загнанной, слабой и беспомощной.
Карана уходила от погони по бесконечно однообразному болоту, заросшему лесом. Здесь встречались только огромные сардовые деревья, узловатые стволы которых почти у самого основания раздваивались или делились на еще большее количество довольно тонких стволов. Их белая многослойная кора, мягкая, как кожа ребенка, свисала лоскутами, длинными, как настоящие свитки. Карана вспомнила, что видела в библиотеке Иггура несколько свитков из точно такой же коры. Лучи солнца, просвечивая сквозь полупрозрачные листья в кронах этих деревьев, приобретали серебристый оттенок.
Только бы добраться до озера Нейд, где ее ожидали еда, чистая одежда и проводник! Черствый хлеб и заплесневелый сыр уже представлялись ей заморскими яствами, а похотливый контрабандист — спасителем рода человеческого. Вряд ли, конечно, но вдруг Магрета уже там! Увидев Магрету на озере Нейд, Карана простила бы ей даже то, что та втянула ее в эту кошмарную авантюру.
Карана до сих пор не могла поверить, что казавшаяся всегда сильной и непобедимой Магрета допустила, чтобы ее схватили. Стоило Магрете бросить взгляд в Зеркало, и она поддалась его чарам, словно увиденное там заставило ее позабыть о повиновении своей госпоже и даже о собственной безопасности. Еще больше Карану удивила реакция Магреты на Иггура. Она, которая, как думалось Каране, вообще не смотрела на мужчин, вроде бы испытала к нему что-то похожее на симпатию.
До озера Нейд было три дня пути, то есть до него было три дня пути от Фиц Горго, а вельмы давно гнали Карану в противоположную сторону, туда, где простирались их владения. Карана не понимала, какое расстояние отделяет ее теперь от озера. Вот уже неделю она месила болотную грязь. Она столько времени не снимала сапог, что ей казалось, будто ноги начали в них разлагаться.
Вельмы то догоняли Карану, то отставали, но тем не менее постоянно сидели у нее на хвосте. Как она нистаралась, ей не удавалось сбить их со следа.
Она снимала сапоги и штаны и переплывала речушки, бездонные озера и пруды с неподвижной бурой водой, надеясь, что это запутает преследователей, но вельмы скоро опять настигали ее.
Карана брела в болотной воде, осторожно раздвигая перед собой тростник и приводя в порядок каждый стебелек у себя за спиной. Пробираясь сквозь липкую грязь, она по несколько минут стояла на месте, потом делала рывок вперед и снова останавливалась. Грязь была густая. Она слоями приставала к сапогам, ставшим тяжелыми, как гири. Пару раз девушка попадала в топь, внезапно проваливалась в мягкую и скользкую жижу выше колен. Каждый раз ей требовалось минут десять, чтобы очутиться на чуть более твердой почве. А однажды трясина почти засосала ее сапоги, и Карана целый час выуживала их оттуда. Не раз на дню она наблюдала за змеями, с легкостью скользившими по трясине, завидуя их быстроте и ядовитым зубам.
Вот и теперь Карана стояла не двигаясь в грязной воде, в то время как жижа на дне засасывала ее ноги все глубже. Наконец она пошевелилась, и из грязи, щекоча ей ноги, стали подниматься пузыри болотного газа, вонявшего хуже тухлых яиц.
Внезапно она ощутила дурноту: закружилась голова и ее стало тошнить. Вода вокруг ног как-то странно волновалась, ступни онемели, и она их больше не чувствовала. Не понимая, что происходит, Карана рванулась вперед, поскользнулась и упала лицом в ржавую воду. Ей понадобилось колоссальное усилие воли, чтобы просто подняться. Сердце бешено колотилось в груди. Наконец ей удалось выбраться из воды на маленький, покрытый грязью кусочек берега. Она взглянула на ноги, и ее чуть не вырвало от отвращения: они были густо усеяны пиявками. Пиявки висели повсюду: на лодыжках, на икрах, на бедрах, под коленями, между пальцев. Их было не меньше сотни. Многие уже насосались, побагровели и раздулись. Из бесчисленных маленьких ранок сочились струйки крови. Карана схватила самую большую, отвратительно упругую пиявку и попробовала оторвать ее от ноги. Но не тут-то было, пиявка присосалась на удивление крепко и в конце концов просто лопнула, но не отпустила ногу и осталась висеть под коленом, как пропитанный кровью лопнувший воздушный шарик.
