Руалские же соплеменники Анара умели быть искренними только в трёх вещах: жажде власти, зависти к более сильным и презрении к более слабым существам. К последним, без сомнения, они отнесли бы и Тинойю. Как же! Вот так, запросто, вываливать ему, полузнакомому алаю с, мягко говоря, спорной репутацией всё то, что руалская дама не рассказала бы о себе и под пытками! Это продолжало трогать Анара даже теперь, когда он уже знал, что, во-первых, она не прочь поделиться такого рода «секретами» со всеми, кто ещё соглашался её выслушать, а во-вторых, как всякая алайка, прекрасно умеет извлечь выгоду из любой своей склонности, даже из такой, которую другие назвали бы слабостью. Он слушал, Эйтли млела и не уставала везде повторять, что у её нового друга «не только золотые уши, но и золотое сердце», а также «самые добрые глаза и самая обаятельная улыбка в Совете… мосле Верховной жрицы Гвелиарин, разумеется». И, по мнению Анара, ради одного удовольствия видеть выражение лица Верховного жреца Кеана в тот момент, когда он слышал эти восторженные слова, стоило терпеть все излияния дочки Чутколапа.
— Никогда больше никуда не поеду вместе с этой противной Ирерой! — звенящим голоском подвела итог своим «злоключениям» юная кошка и замолчала, выжидающе глядя на своего собеседника.
— Что ж, мне остаётся только позавидовать тебе, Эйт, — улыбнулся тот. — Моя поездка в Долину Снов вышла куда менее интересной. А Ирера — она на всех рычит, на то она и Селорнова дочь, так что придётся потерпеть.
— Эх, мне бы твоё танайское терпение! — поёрзала на подушках Тинойа. — А то мне всех прямо покусать хочется. Я же сейчас тоже, как Алу, в Линдорге должна была быть. Конкурента нашего тамошнего, Тхассоха — змеюку такую противную, ты знаешь, — кто-то засунул в здоровущий такой, полосатый чулок, завязал узлом и усыпил, — она было хихикнула, но тут же снова погрустнела. — А теперь я ни этого не увижу, ни… вообще ничего!
Недоеденный ящерицей листок, который девушка всё это время сжимала в кулаке, полетел в стену; Эйтли выглядела по-настоящему раздосадованной.
— И за всё спасибо нашему дражайшему ВЖ Кеану! — воскликнула Тинойа и обвела комнату хмурым, решительным взглядом, словно искала прогневившего её Верховного жреца, дабы кинуть в него чем-нибудь посерьёзнее бумажного шарика.
Но Кеан был далеко, в том самом злосчастном Линдорге, куда так стремилась Эйтли. И не она одна была в бешенстве от приказа жреца, единолично, без одобрения Совета, приостановившего деятельность на территории этого города всех алаев, за исключением собственных подручных. Ошарашенные кошки подчинились правителю, уже не раз доказавшему свою мудрость и компетентность, но всё равно требовали ответа: почему оказались сорванными давно планируемые, важные для всего Бриаэллара операции? К чему такая спешка и прямо-таки бестактная секретность? Подобное поведение Верховного жреца было всем в новинку, и нельзя сказать, что члены Совета Бриаэллара и простые алаи были приятно им удивлены. Как раз сейчас они собрались здесь с целью расспросить, раз уж сам он был недосягаем, сестру Верховного жреца, обычно осведомлённую обо всех его планах.
— А тут ещё папа грозится выпроводить меня из Совета, — жаловалась тем временем Эйтли.
— Да уж куда мы без тебя, — хмыкнул Анар, наблюдая, как ящерица Тинойи неторопливо бредёт по роскошному ковру — доедать остатки полученного от Кеана послания, запрещавшего её хозяйке ехать в Линдорг.
— Вот и я ему сказала: никуда не уйду, пусть даже весь Совет будет пинками выгонять меня отсюда! — решительно вздёрнула нос кошка. — Я же всё интересное пропущу! — Но вдруг опустила плечи, хвост её нервно прошелестел туда-сюда по дивану. — Интересное, это да, но, ты знаешь, в последнее время всё это уже не кажется мне таким смешным, как обычно. Иногда мне становится страшно и тоскливо… я чувствую, что в моём сердце стало так пусто… так пусто, как в голове Аэллы ан Камиан, — совершенно без иронии закончила она, и Анар едва удержался от улыбки.
В этот момент послышались новые голоса, и вскоре на лестнице, что сбегала вниз справа от них, показались двое: высокий элегантно одетый алай, с копной ослепительно-белых волос, и держащая его под руку обворожительная синеглазая кошка — Верховный маг Бриаэллара Фейнлаан ан Меанор и Аэлла, матриарх дома ан Камиан. Тинойа так и впилась в неё взглядом, забыв прошептать что-нибудь восторженное в сторону предмета своей нынешней неразделённой любви, надо сказать, с довольно равнодушным видом сопровождавшего знаменитую красавцу.
Но Аэлла даже не заметила этого, всё её внимание было сосредоточено на поднимавшейся следом невысокой алайке — Кеаре ан Темиар, матриархе одноимённого дома и родной сестре Верховного жреца. Обращаясь к ней и якобы для того, чтобы видеть её лицо, Аэлла сильно прогнулась назад и теперь демонстрировала всем собравшимся на верхней площадке свои совершенные формы в необычном ракурсе. На лицах членов Совета заиграли, обычные при её появлении, ироничные ухмылки; Эйтли тихонько зарычала. Кеара же, придерживая тонкой рукой край простого узкого платья, тихо отвечала на вопросы золотоволосой алайки. Её глаза, улыбнувшиеся каждому в отдельности, светились умом и проницательностью, она выглядела очень юной, но на всём её нежном облике лежал отпечаток сдержанности и строгости, что придавало Кеаре особенное, истинно ан Темиарское очарование. Судя по тому, как она держалась, Аэлле и Фейну так и не удалось её разговорить; Тинойа и Анар одновременно подумали об этом.
— Молчит, — вздохнула Эйтли и поскребла плечо своего собеседника коготком: — Анна-а-ар, а ты сделай стра-ашную морду, она, глядишь, всё и расскажет.
— Не думаю, что на неё это подействует, — покачал головой тот. — К тому же здесь есть куда более опытный специалист по запугиванию несговорчивых страшными мордами, — покосился он на целующего руку Кеары Селорна. — Пойдём посмотрим, как работают профессионалы?
Лично его злополучный приказ Кеана не затронул, но из-за этого приказа сорвалась миссия Аниаллу, и хотя она сама восприняла это более чем спокойно, Анару было обидно за потраченное женой время, и он хотел разобраться, что заставило Верховного жреца принять такое решение.
Эйтли положила пальчики на протянутую им ладонь, но вставать почему-то не спешила. Анар недоумённо поднял бровь.
— Вон Селорн — и тот не забывает о хороших манерах. А ты мне даже руку не поцеловал — чопорно заявила Тинойа, и Анар тут же исправил свой промах…
— Ты меня укусил! — пискнула Эйтли. Анар порадовался, что его спина закрывает юную алайку от остальной компании, и поспешил приложить палец к её губам.
— Ты меня укусил! — уже тише, но всё так же восторженно проговорила Эйтли. — Бесстыже цапнул мою бедную маленькую ручку. Не могу поверить!
— Я тоже не могу поверить, — вдруг пробурчал Анар, плюхаясь с ней рядом.
— В то, что ты меня укусил? — распахнула глаза Тинойа.
— Нет. В то, что мне только что велели сидеть здесь с тобой, — с лёгким недовольством пояснил алай.
— Папа?
— Папа, только не твой, — ответил Анар, и кошка перевела взгляд на хищный профиль патриарха Селорна.
