Ребекка поверить не могла, что Джулиан мог так спокойно говорить об этой грустной поре своего детства. Конечно, речь шла не о чьей-нибудь смерти, но он, несомненно, очень страдал, что у него жизнь складывается не так, как у других его ровесников, мальчиков его статуса. А потом отправился в сельскую школу… Она могла только восхищаться его решимостью получить образование. Он ведь так и не смог поступить в университет. Она постоянно ныла, что в детстве не могла того и другого, а вот у него были настоящие ограничения и трудности. Она представляла себе маленького Джулиана, темноволосого маленького мальчишку, жаждавшего учиться, которому сказали, что он не сможет вернуться в Итон. У него так и не оказалось шанса подружиться с другими мальчишками своего круга, а эти связи так важны в обществе.
Возможно, он именно поэтому так редко посещает светские увеселения.
— И поэтому вы много времени проводили со слугами, — подвела она итог. — Хотя, конечно, если было мало денег, и слуг было мало.
— Достаточное их число согласилось остаться, — спокойно произнес он.
— Почему?
— Потому что я попросил их об этом.
Она ощутила под рукой стальные мускулы, которыми мало кто из светских джентльменов мог похвастаться. Неужели он развил свою внушительную мускулатуру, проводя время со слугами, помогая им в их обязанностях? Но она никогда не осмелится задать ему этот вопрос. Он решит, что она его жалеет, хотя все обстояло совсем наоборот: она восхищалась его решимостью и работоспособностью.
— Ваши люди, наверное, очень вам преданы, — медленно выговорила она.
— Они хорошие люди. — Он вновь ускорил шаг. — Не хотите ли снова проехаться?
— Нет. Вы просто хотите оказаться там, где я не смогу расспрашивать вас.
— Лучше позвольте мне поспрашивать вас. Вы упоминали о том, что ваша семья сверхзаботлива. Разве не станут они тревожиться, если вы не появитесь у своей двоюродной бабушки?
— Я уже думала об этом, — кивнула она. — Когда мы вечером доберемся до Бирмингема, я напишу бабушке письмо, что по пути остановилась погостить у друзей. Но разумеется, не назову имен. Так что если после этого я задержусь с появлением на неделю-другую, она не будет беспокоиться.
— Хитроумно.
Она рассмеялась, понимая, что он имеет в виду историю с письмом и позволяет ей осуществить придуманную идею.
— А как насчет вас? Вы даже не захватили в поездку никакого багажа, хотя, думаю, всем известно, что вы не отличаетесь импульсивностью.
Джулиан, выгнув бровь, смерил ее надменным взглядом.
— Я оскорблен.
— Как можно быть оскорбленным правдой?
— Я часто езжу в свои имения неподалеку от Лондона или навещаю свои фабрики в других городах. Так что все решат, что я туда и отправился. Как вы знаете, моя мать сейчас в Лондоне, и дом поэтому будет в полном порядке.
— Только вас не будет дома, чтобы сурово надзирать за братьями.
— Они будут в восторге, — сухо отозвался он. — Тревожиться о них придется моим сестрам.
— А почему тревожитесь вы? Ведь каковы бы ни были финансовые проблемы графства в пору вашего детства, вы с ними решительно и навсегда разделались.
Он ничего не ответил, и Ребекка задумалась, не смутила ли она его своими замечаниями. Смутила самого графа Паркхерста!
С лукавой улыбкой она заглянула ему в лицо.
— Я хочу сказать, что вы, вероятно, дали вашим братьям все, чего недоставало вам. Я права?
Он откашлялся и отвел глаза в сторону.
— Я сделал то, что требовалось. Возможно, в этом я перехватил лишнего.
— В самом деле? — заинтересовалась она.
— Вы могли сами наблюдать их поведение.
— Многое можно списать на их молодость и незрелость… но, как я понимаю, со своей незрелостью вы распрощались гораздо раньше, чем это делают они. Как можно винить их за это? Вы дали им возможность вести жизнь, которой не было у вас, когда вы росли.
— Хватит, миссис Бэкон. Я не заслуживаю таких похвал.
— Мужа всегда нужно хвалить. Даже если его больше интересует драгоценность, а не что-то или кто-то другой.
Он снова выгнул бровь, и она поспешила вприпрыжку догнать фургон.
Вечером они прибыли в Бирмингем, один из самых больших городов Европы, то место, которое Джулиану хотелось избежать, но фургон двигался по предписанному маршруту. Именно туда ехал поезд, с которого они сбежали и где воры будут их искать, думая, что они сошли именно здесь. Разумеется, они снова скроются в той части города, где их появления не будут ждать… но он чувствовал тревогу.
Дневного света еще хватало, чтобы он заметил, как темны улицы, отходящие в стороны от главной дороги, по которой они ехали. Бесчисленные жилища так теснились друг к другу, что заслоняли соседям солнце.
Когда их высадили у гостиницы, Джулиан, взяв Ребекку за руку, объявил вознице, что здесь у них живут родственники, которых им нужно навестить, и, значит, тому не стоит беспокоиться и договариваться о постое для них. После этого они ушли.
Они шли по улицам, переполненным фабричными рабочими, которые возвращались домой после трудового дня. Ребекка молчала. В воздухе висели тяжелые запахи, особенно от угля, горящего в домашних очагах и обогревающих фабрики. На рынке Джулиан купил им по мясному пирогу и узнал дорогу к другой гостинице.
Когда Джулиан вошел в приемный зальчик «Королевской головы», Ребекка отпустила его руку, и он не задумался, что это сулит. А она уже прошествовала к конторке хозяина. Полный коренастый хозяин устало ответил ей, что, конечно, у него есть свободные комнаты. Его восточноанглийский акцент заставил ее сначала заморгать непонимающе, и Джулиан увидел, как она напряглась, стараясь разобрать его ответ.
— Тогда я возьму одну комнату. Меня зовут миссис Лэмб.
Они не обсуждали, кем назовутся теперь, и графа очень позабавило, что она уже придумала новую историю.
— Это мой слуга Тассер. — Она надменным кивком указала на Джулиана, ставшего за ней. — Он хорошо устроится в ваших комнатах для слуг.
Джулиан напрягся. Что еще придумала эта плутовка? По выражению ее лица он не мог об этом догадаться, разве что она изображает независимую женщину, привыкшую справляться со всем самой.
— У нас таких нет, — сказал хозяин гостиницы. — Он может переночевать в конюшне за домом.
— Отлично.
Пока она торопливо нацарапала в регистрационном журнале свое имя и город, откуда они прибыли — Джулиан не смог разглядеть его название, — он стоял тихо и мял в руках шапку, понимая, что вмешиваться нельзя. Она ведь выставила его своим слугой.
Хозяин достал ключ и направился к лестнице, и Ребекка, воспользовавшись минутой, сказала:
— Будьте добры, отнесите наверх мой чемодан.
