Сзади что-то кричали ведьмы, даже метнули в спину что-то твердое, Вовка не успел ни расслышать, ни почувствовать толком. Все произошло очень быстро. Кто-то невидимый схватил его за руку и оказался Верой. Она возникла перед глазами из воздуха, хотя прежде без бинокля ее было не видно. Вера деловито дернула Вовку за руку и побежала к станции, увлекая его за собой. Держала она крепко. Леха стоял в десяти шагах и ошарашенно смотрел на происходящее. Рыжий только успел крикнуть: «Это ведьма со второго этажа!» — в надежде, что братец поймет и побежит его выручать.
Кажется, не понял. Вера больно оттянула руку. Рыжий шлепал за ней по грязи, перебирал ногами, чтобы не свалиться и не пропахать поле носом. Леха не догонял. Что он вообще тут делает? За Вовкой приехал? А как узнал? Наверное, приехал с Верой, иначе как без ведьмы узнаешь, куда Вовку увезли? А она-то его зачем с собой взяла? Зачем ей лишние свидетели?
Вовка бежал, думал это все и еще думал, почему за ними никто не гонится? Ладно Леха, почему ведьмы не спешат его выручать? В их же интересах, чтобы Вера не стала сильнее. Он пробовал обернуться, но дома было уже не видно и сзади никто не догонял. Он пробовал вырваться, но ведьма крепко его держала. Так они добежали до станции, и Рыжий даже позволил втолкнуть себя в вагон, думая, что, если Вера хочет везти его так, на обычном транспорте, у него будет тысяча и одна возможность убежать.
Но Вера, кажется, тоже об этом подумала. Она толкнула Вовку на сиденье, сказала: «Теперь не убежишь!», и ноги тотчас стали чужими. Рыжий не мог ни встать, ни подвинуться, они просто окаменели. Кажется, он недооценил половинку ведьминой силы.
Глава IX
Ей все мало!
Москва приближалась, но до новолуния было еще двое суток, и Вера, и Рыжий это помнили. Они долго ехали молча и одинаково думали, что это будут очень тяжелые двое суток и как бы их пережить. Рыжий не выдержал первым:
— Видел, как ты плывешь через болото. Зачем тебе целая сила, а?
Он уже не надеялся достучаться до ведьминой совести, и даже польстить не хотел: неприятно и бесполезно. Так, поговорить.
— Много ты понимаешь. Была бы сила, никакого болота бы не стало. Раз — и все.
— Ясно. Но у тебя же больше нет земли.
— Это пока. Верну силу и землю верну. Татьяна разболтала?
— Ага. Почему Леха за нами не побежал? Он с тобой приехал?
— Со мной. Поживет у Татьяны вместо тебя. Она плохо видит, пусть думает, что он — это ты. Голоса похожи, на то вы и братья…
— А если девчонки заметят?
— Не заметят.
— А если Леха сбежит?
— Не сбежит. — Она говорила спокойно, лениво даже, как будто они тут о погоде болтают. Наверное, поэтому Рыжий верил. Еще он верил, что спасется: двое суток — это же бездна времени! Он что-нибудь придумает.
— А тебя хотят убить. Эвелина. Вот. — Зачем сказал? Может, эта Эвелина здесь под лавкой сидит! Как выскочит, как выпрыгнет, как убьет Веру! И Вовку спасет заодно… А теперь Вера знает, предупреждена. Зачем сказал? Сказал. И даже не пожалел: у Веры хоть не такое каменное лицо стало.
— Откуда знаешь?! От Татьяны?! Давно?!
— Узнал сегодня. А когда той Эвелине это в голову пришло и кто такая Эвелина…
— Неважно! Точно знаешь?!
— Расписку не брал.
— Черт!..
Вера вскочила и стала ходить по вагону туда-сюда, благо вагон был полупустой, и даже попыталась сесть на несуществующий подоконник. Рыжий хихикнул, а другие пассажиры ничего не поняли.
— Может, ты меня отпустишь, раз такое дело? Тебе теперь не до сил…
— С ума сошел?! Раз такое дело, мне, наоборот, придется колдовать сегодня. На старую луну, конечно, мало что выйдет, но попробовать стоит. Иначе я просто не успею, Эвелина успеет раньше. Она такая, эта Эвелина… — Она говорила это все Рыжему, как подружке жалуются на жизнь: «Такая, мол, она, эта Эвелина, что ты!» А Рыжий, значит, должен внимать, кивать и сочувствовать. Когда ему в лицо говорят: «Рыжий, я убью тебя сегодня. Толку от этого, конечно, будет мало, но я хоть попытаюсь и, может быть, спасусь. Тебя же все равно убивать, Рыжий. Потому что мне надо. А пока послушай, какая дрянь эта Эвелина»…
— Ты мне еще и на жизнь жалуешься?! — Вовка вскипел. — Ты, ведьма, вообще понимаешь, что ты говоришь?! «Я тебя убью, скорее всего, почем зря, но попробовать стоит…» — Пассажиры электрички заинтересованно оторвались от газет — Рыжий не заботился о конспирации. Чего ему скрывать?! Не он здесь убийца. Но Вера только бровью повела, и все дружно уткнулись в свои газеты. Значит, и здесь помощи не дождешься! А все: «полсилы-полсилы!».
— Мало того что ты меня жертвенным бараном вообразила, так еще и жертвуешь зря! Я что, по-твоему, шашлык?!
А Вера смеялась! Не зло, не цинично, а так от души, как девчонка, которой сказали что-то смешное. Вовка оскорбился и прикусил язык. За это утро он уже порядком устал взывать к совести ведьм.
— Какая тебе разница, как ты умрешь, а? — Вера еще смеялась. — Ну все равно же умрешь! Все равно же потратишь жизнь на какую-нибудь ерунду. Школа, институт, офис с девяти до шести, кредитный «Пыжик», пенсия, дача… Думаешь, это хоть чего-то стоит? Это лажа, отстой, это копеечная цена за половину моей силы и уж тем более за мою жизнь! Ты думаешь, кто тебе эту школу устроил? Кто устраивал контрольные в понедельник утром, потому что физрук заболел? Кто заставил заболеть физрука? Кто подскажет тебе институт, потому что ты сам, дурак, не знаешь, чего хочешь, кто поможет с кредитом на «Пыжик» и кто этот «Пыжик» разобьет?! Это все делает ведьма, мой друг. И не только для тебя, а для всех. Что ты значишь, вообще? Кто ты есть?!
Больше всего Вовке хотелось покрутить ей пальцем у виска, как вчера, когда он сидел на шкафу в доме ведьм и выковыривал из тапочки осколок чашки — «Кусок ведьминой силы». Вот ведь вымышленный персонаж из сказок всяких! В нее верят только дети и она сама. А понто-ов! Ну и что, что она существует! Все мы тут существуем так или иначе. Ну и пусть она даже не врет, когда говорит, что может устроить болезнь физрука. А участковый врач устроит его выздоровление, причем без всяких кровавых ритуалов и этого: «Кто ты есть?! Вот я-а!» И вроде не дура, а ведет себя…
— Ты вроде не дура.
— Ну спасибо!
— Поехали обратно! Разберемся мы с твоей Эвелиной, вшестером-то!
Вера хихикнула и неоригинально парировала:
— Зато ты дурак! Какой вшестером?! Татьяна не станет заступаться за меня, зачем ей это?! Если бы она хотела… Про вас с братцем вообще молчу!
— Я ее попрошу.
— Говорю ж, дурак!
— И с помощью этого дурака ты хочешь вернуть свою силу!
— Цыц! — Вера опять глянула на него как-то странно, и Вовка не смог ей ответить.
Можно было открыть рот, зевнуть, показать язык. А вот говорить не получалось. Пока ехали, Рыжий сто раз пожалел, что завел этот разговор, и отдельно пожалел, что сказал про Эвелину. Он той Эвелины знать не знает, но теперь из-за нее у него нет больше двух суток, чтобы спастись. Сейчас приедем, Вера возьмет свой кухонный кинжал… Нет уж, фиг ей, пусть сначала довезет! Вовка по-прежнему не мог встать со скамьи в электричке, но уж когда приедем-то, Вере придется его расколдовать, и тогда… И еще он надеялся на Леху. Хоть ведьма и сказала, что Леха никуда не денется из дома Татьяны, будет как миленький изображать Рыжего, все равно не верилось. Казалось, что уж Леху-то, его придурковатого братца, никакое колдовство не возьмет! Да еще вполсилы! К тому же он не рыжий, даже полуслепая Татьяна это заметит, если, конечно, Вера не перекрасила его.
