— Ты слышал? — слабым голосом произнесла Эллис, когда племянница поднялась наверх. — Она меня отчитала!
— Наша девочка стала совсем взрослой, — пробормотал Джим, улыбаясь.
— Вообще-то она всегда открывает мне глаза на вещи, которые я не желаю замечать. Вот как сейчас.
— Что? — Джим повернулся к ней. — Нет, Эллис, не делай этого! Не отталкивай меня!
— Извини, — грустно улыбнулась она. — Мы едва не поцеловались, едва не совершили ошибку. Давай останемся друзьями, потому что любовниками мы больше не будем.
— Как тебе будет угодно. — Он галантно поклонился.
— Сердишься на меня? — спросила она, заглядывая ему в лицо.
— Ничуть, — Джим был невозмутим. — Я уже говорил тебе, что сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Неожиданно он протянул руку и погладил Эллис по щеке.
— Потому, что я так хочу. Спокойной ночи, Эллис. Помни: ты должна мне кофе.
Произнеся эти слова, Джим вышел из дома и скрылся во мраке ночи.
11
Эллис в который уже раз набирала номер телефона Оливера, но не получала ответа. С самого утра она пыталась дозвониться до своего любовника, чтобы справиться о его самочувствии, но он не брал трубку. То ли у него не было сил сказать «алло», то ли он не желал с ней разговаривать.
— Он мог умереть, — сказала бесчувственная Анжела, с интересом наблюдавшая за страданиями тети. — Оливер действительно вчера был настолько пьян, что отключился, не доехав до дома?
— Он уснул прямо в саду Фионы. — Эллис беспокойно мерила кухню шагами, прижимая к груди телефонную трубку.
Анжела присвистнула.
— Ничего себе! И ты не вызвала «скорую»? Что, если у него остановилось сердце? Или он пополз в ванную, чтобы попить водички, поскользнулся и ударился головой о край раковины?
— Да замолчишь ты наконец?! — не выдержала Эллис.
— От того, что ты кричишь, ничего не изменится.
Трубка вдруг ожила в руках Эллис: разразилась громкими трелями, которые перепугали кота, спавшего на подоконнике.
— Оливер! Оливер, это ты?
— Это твой брат… — ответила ей трубка голосом Тома. — А кто такой Оливер?
— Мой духовник, — солгала Эллис, присаживаясь на край стула. — Привет, Том.
— Меня нет! — зашипела Анжела, махая руками.
— Анжелы нет, — послушно повторила Эллис.
— Вообще-то я хотел поговорить с тобой…
— Как мило. Я польщена.
— Не язви, пожалуйста.
— Почему? Кажется, я имею на это полное право. Кстати, тот чек, который ты, несомненно, послал мне по почте на содержание твоей дочери, затерялся где-то в пути.
Анжела подняла вверх большие пальцы и одобрительно улыбнулась.
— Ах да, чек… То-то мне казалось, что я о чем-то забыл, — виновато проговорил Том.
— Так зачем звонишь: просто поболтать или хочешь попросить меня об очередном одолжении?
— Ты изменилась…
— Так все-таки обо мне говорить будем?
— Я собирался спросить, как там Анжела, но ты же мне и рта не даешь раскрыть.
— Анжела идет в школу в понедельник. Хорошо, что ты положил в чемодан все ее документы, но мне все же необходимо, чтобы ты поставил подпись на заявлении. Директор согласился подождать пару недель, когда я рассказала ему историю Анжелы. Пошлю тебе заявление почтой. Как поставишь на нем свой автограф, так сразу отправь документ обратно.
— Эллис, я хотел забрать ее в этот понедельник.
— Да ну?
— В Лондоне у нее остались друзья, да и за ее обучение я уже заплатил. Кроме того, я осознал, что поступил дурно, когда отправил ее к тебе.
— Скажи прямо: отношения с твоей пассией не сложились? — сухо спросила она, уходя в дальний конец кухни.
— Мне не слышно! — шепотом произнесла Анжела.
— Так и было задумано, — прикрыв микрофон трубки рукой, произнесла Эллис.
— Не будь такой жестокой, — сказал Том и, помолчав, добавил: — Да, не сложились.
Она вошла в кладовку и закрыла за собой дверь. Присев на перевернутое ведро, Эллис заговорила, понизив голос:
— Слушай меня внимательно, Том. Я не дам тебе и дальше калечить психику Анжелы. Она уже не маленькая и сама соображает, что к чему. Ты не можешь играть с ней — она не бездушная кукла. Думаешь, я позволю тебе над ней издеваться? Соскучился — забрал ее домой, устал от нее — оправил обратно к тетке… Что вообще ты творишь, Том?
— Перестань меня отчитывать.
— Я подам в суд и лишу тебя родительских прав, — пригрозила Эллис. — Клянусь, я это сделаю! Ни один адвокат тебе не поможет!
— Мне действительно стыдно за то, что я совершил. Я готов признать свою вину и все исправить.
— И как ты собираешься это сделать? Откупишься от нее подарками, а потом опять будешь жить в свое удовольствие?
После продолжительного молчания Том произнес:
— Мы запишемся на прием к психологу.
— И это, конечно, решит все ваши проблемы? Нужно искренне хотеть подружиться этой девочкой, и только тогда она ответит тебе взаимностью.
— Не получится.
— У меня же получилось.
— Я совсем ее не понимаю, Эллис. Тебе проще. Ты — женщина.
— Дело вовсе не в этом! Ты отдалился от своей дочери, когда умерла Кэтрин. Сначала ты избегал Анжелы, потому что она напоминала тебе о твоей покойной жене, а потом привык — ведь так проще. Ты не участвовал в воспитании девочки, не играл с ней, не радовался ее достижениям, ни разу не поговорил с ней по душам. Вместе с тобой в доме десять лет жил другой, отличный от тебя человек, а ты даже не удосужился познакомиться с ним. Ты же ее совсем не знаешь! Так чего же ты удивляешься, что Анжела не питает к тебе нежных дочерних чувств?
— И что мне делать? — огорченно спросил Том. — Считаешь, что я не переживаю из-за того, что так вышло? Эллис, да я буду всю жизнь себя винить, что отдалился от дочери. Кэтрин мне этого не простила бы.
— У тебя еще есть шанс, — устало проговорила Эллис, прижимаясь лбом к древку швабры. — Дай Анжеле понять, что ты действительно раскаиваешься и хочешь все исправить. Если у тебя хватит терпения, ты вернешь свою дочь.
— Вот поэтому я и собираюсь забрать ее.
— Нет. Ты ее не заберешь. Она еще сильнее обозлится на тебя, если ты снова будешь решать за нее. Приезжай сюда. Так часто, как сможешь. У тебя появится возможность наконец узнать свою дочь. И, что немаловажно, останется время для личной жизни. Заодно мы с Анжелой проверим, так ли уж ты хочешь стать хорошим отцом.
