«Интересно, – подумала Амелия, – заплатит ли онмне за время, проведенное со мной?»
Лента автоответчика была вся заполнена. Ровена в бешенстве…«Самолет в Нью-Йорк отправляется через два часа. Где ты? Амелия, тут же позвонии пообещай, что непременно следующим рейсом вылетишь из Лондона».
Амелия прибыла в аэропорт в последний момент. У нее не быловремени насладиться роскошью и удобствами зала для пассажиров первого класса.Она бросилась к самолету сразу после паспортного контроля. Когда она бежала подорожке, она услышала, как диктор призывал пассажирку Эштон поторопиться.
К сожалению, как объяснила ей стюардесса, которая приняла уАмелии пальто и вручила пару газет, из-за ее опоздания они не могутпредоставить Амелии то место, которое она просила. Она не сможет сидеть у окна.
– Не беда, – заверила ее Амелия, не собираясьустраивать из-за этого шум. – Я готова сидеть на крыле и при этом будучувствовать себя счастливой.
Стюардесса жестом показала ей место. Амелия собралась былоположить ручную кладь наверх, но перед этим взглянула на мужчину, рядом скоторым она должна была сидеть, и оцепенела. Схватив сумку, она выскочила впроход.
Кажется, сидеть на крыле будет наилучшим вариантом.
– Я не могу сидеть здесь, – прошипела онастюардессе.
Мужчина, сидевший у окна, слегка похрапывал. Амелия напрочьзабыла, что она не единственная звезда шоу-бизнеса, возвращавшаяся в Нью-Йорк.Ей вовсе не улыбалось дожидаться, когда Трейси Хостелли проснется, чтобыспросить у него, не нашел ли он себе нового шофера.
– Есть другие места? – спросила Амелия.
– Только не в первом классе, мадам, – ответиластюардесса.
Амелии пришлось возвращаться в Нью-Йорк в дешевом салоне, ноона сочла, что легко отделалась. Она пощупала пленку в кармане. В следующий разона постарается лететь в своем собственном самолете.
В аэропорту ее встретила Ровена.
– О Господи, Амелия, на прошлой неделе я день и ночьделала все, чтобы защитить твою репутацию, – пожаловалась она. –Сначала этот Гвидо, потом Хостелли. Ну как ты могла? Он был взбешен! Грозился,что не будет записываться, если не будет исключено твое имя.
– Меня исключили? – почти равнодушно спросилаАмелия.
– Нет! – Лицо Ровены расплылось в широкойулыбке. – Он не может бросить нас, даже если бы попытался. Но боюсь, что вего следующем альбоме ты не будешь принимать участие.
– О Господи! – Амелия была почти рада этому.
Их поджидал лимузин. Рядом с шофером сидел Фрэнки. Припоявлении Амелии он приветственно помахал своей подопечной, но улыбкой неудостоил.
– Он чувствует себя виноватым, – шепотом объяснилаРовена. – Он считает, что должен был повнимательнее следить за тобой.Умолял не увольнять его. Надеюсь, что ты чувствуешь свою вину перед ним.
– Да, Ровена, конечно.
Лимузин ехал по Нью-Йорку. Амелия смотрела черезтонированные стекла, зная, что снаружи ее не видят. Ничего не изменилось.Амелия вспомнила вид из окна флигеля Девонфилда. Казалось, что холмам Уэльсанет ни конца ни края. Зелень травы и голубизна неба с белесыми облаками. Ибронзовая спина Девонфилда на ослепительно белых простынях.
Она снова полезла в карман и ощупала пленку.
– Так что ты делала в Лондоне? – весело спросилаРовена.
– Я… гм… – Амелия едва не сказала про пленку, нозатем спохватилась. – То да се… В основном ходила по магазинам.
Глава 20
Ровена с улыбкой отключила мобильный телефон.
– Это Франкенштейн, – сказала она. – Онговорит, что кто-то в вестибюле хочет тебя видеть.
У Амелии екнуло сердце. С какой стати она такразволновалась? Ведь это же не он? Не Девонфилд.
Ровена возилась с бумагами и в этот момент дула на толькочто поставленную подпись Амелии, чтобы та не смазалась.
– Очевидно, он проездом через Нью-Йорк. Разумеется, яоставлю вас наедине. После того как ты протащила его через газеты, я не хочубыть свидетельницей, если ты вдруг начнешь целоваться.
– Надеюсь, это не Хостелли? – жалостно спросилаАмелия. Но Ровена уже открывала дверь. – Ровена, не впускай сюда Хостеллибез моего адвоката! Я говорю это на полном серьезе! Я возбужу дело и противтебя…
– Пока, Амелия! – Ровена хлопнула дверью. И вследующий момент раздался стук.
Амелия бросила быстрый взгляд в зеркало. Как ей сейчасобъясняться? «Послушай, Трейси, я сожалею о случившемся. Я была огорчена тем,что не получила удовлетворения от такого человека. Я помещу объявление в«Таймс» и скажу, что сфотографировать тебя в пеленках была моя идея»?
Стук повторился, на сей раз более настойчиво.
«А твой шофер был такой душка. Что, если я выпишу тебе чекна шестизначную сумму?»
– Амелия, ты здесь?
Амелия сразу же узнала итальянский акцент. Слава Богу, чтоХостелли был не единственный мужчина, чье имя она сумела прополоскать вгазетах.
– Гвидо! – Она распахнула дверь, улыбаясь почтиистерической улыбкой, ибо испытала невероятное облегчение. – Как приятнотебя видеть! Входи! Как ты поживаешь? – В ней пробуждалось чувство вины.
– Нормально, – сказал Гвидо. Он сел на синийшезлонг, на котором некогда восседала в его присутствии Амелия, и положилгрязные ботинки на подушечки. – Я ожидал, когда ты вернешься назад.
– Ах, как мило! – пробормотала она.
На нем были новые джинсы, без каких-либо дыр и машинногомасла. Вместо невзрачного хлопкового пиджака на нем была шикарная кожанаякуртка с меховым воротником.
– Симпатичная куртка, – автоматически произнеслаАмелия, подавая водку с тоником.
– Гм… – сморщил нос Гвидо. – Полагаю, чтонеплохая. Но после выигрыша иска я смогу приобрести даже кое-что от Версачи.
Холодок пробежал по спине Амелии.
– Иска? – шепотом спросила она.
– Да, иска, – подтвердил Гвидо. – Мой адвокатсчитает, что два миллиона – это не столь уж нереальная сумма в свете того, чтоя тоже понес моральный ущерб, а затем и потерял работу. – Говоря это, онспотыкался на некоторых словах – очевидно, он повторял на манер попугая то,чему его научили.
– Два миллиона?
– Долларов.
– Долларов?
– Ответчик способен их выплатить, – жестко сказалаГвидо. Протянув руку, он взял один из бокалов из дрожавшей руки Амелии. –Спасибо, – улыбнулся он и сделал глоток, – но я люблю, когда тоникапобольше.
