Я подхватил сушившиеся на спинках стульев трусы и швырнул их на кровать.
— Теперь можно располагаться и есть. Вы принесли столько, что хватило бы на все три бунгало.
— Но нас же никто не заставляет съесть все сразу.
Элли деловито расставила тарелки и достала из кухонного ящика вилки и ножи.
— Терпеть не могу пластмассовую дребедень, — призналась она. — Не возражаете, если мы сандвичи разрежем пополам?
— Конечно.
— А у вас тут, смотрю, была внушительная стирка.
— Да. Надеюсь, до моего ухода все высохнет. Я даже собирался кое-что высушить в микроволновке.
— Очень неподходящая сушилка, — улыбнулась Элли. — А бунгало вам понравилось?
— Просто пятизвездочный отель по сравнению с тем местом, где я вчера ночевал.
— И где же?
— Да милях в пяти отсюда, в сторону гор. Старые заброшенные домишки. Похоже, когда-то там было нечто вроде лыжной базы.
— Знаю, о каком месте вы говорите, — кивнула Элли. — Там четыре или пять домиков. Один вообще развалился.
— Вот-вот.
— Летом туда любят наведываться местные подростки.
Я откусил кусочек мясного хлеба. Незнакомый мне Дэн действительно мастерски умел это готовить.
— А вы местная?
— Нет. Я из Далласа.
— Что же погнало вас из Далласа в захолустное местечко в штате Вашингтон?
— У меня был парень. Он поехал к тетке, починить ей дом. Позвал меня с собой. Я согласилась. А потом, — она нахмурилась, — он сбежал с какой-то девицей. Даже работу не доделал.
— А вас оставил здесь?
— Я не вещь и не рабыня. Пока мне тут нравится. А в нашем ресторане никто особо долго не задерживается. Только Дэн.
— Ваш повар?
— Главный повар. Ресторан принадлежит ему.
Она окунула луковое колечко в кетчуп.
— У вас красивые глаза, — заметила Элли. — Грустные, но красивые.
— Спасибо.
— Это не комплимент. А вы сами откуда?
— До недавнего времени жил в пригороде Сиэтла.
— А еще раньше?
— Родился в Колорадо, вырос в Пасадине.
— Я была в Колорадо. В окрестностях Боулдера. Летом. Я там много ходила. Мне очень понравилось. Вы давно в пути?
— Дней пять или шесть.
— И куда вы направляетесь?
— Прочь от того места, где жил.
— Но прочь можно уйти куда угодно. У вас, наверное, есть какая-то цель.
— Когда я уходил из Бельвью, то решил найти самую дальнюю точку, куда можно добраться пешком. Оказалось, это Ки-Уэст во Флориде.
— Значит, держите путь в Ки-Уэст?
— Да.
— Потрясающе! И сколько же миль вам нужно еще пройти?
— Три с лишним тысячи.
Элли задумалась.
— Я восхищаюсь вами. Наверное, многие люди мечтают, чтобы вот так пойти пешком, но ничего для этого не делают. У жизни слишком много привязок. Кто решится все оставить и уйти? Ведь у вас наверняка была работа, друзья, семья.
— Да.
— Все это было, пока вы их не покинули?
— Правильнее сказать, они меня покинули.
Элли кивнула и вдруг задала мне типичный вопрос психоаналитиков:
— Хотите об этом поговорить?
Странно, но я хотел об этом поговорить.
— Классическая история богача, превратившегося в нищего. Я считал свою жизнь состоявшейся и исключительно успешной. И менее чем за полтора месяца потерял все.
— Чем же вы занимались в своей состоявшейся и исключительно успешной жизни?
— Владел процветающим рекламным агентством в Сиэтле. Деньги не являлись самоцелью. Я делал что мне нравилось. А потом… моя жена каталась верхом, и ее сбросила лошадь. В результате — паралич нижней части туловища. Я смирился с тем, что жизнь уже не будет прежней, и тут — второй удар. Жена умерла от осложнений. А за то время, что я проводил у постели жены, мой партнер фактически украл у меня агентство. Из-за просроченных платежей у меня отобрали дом. Я потерял все. И решил уйти прочь из тех мест.
— Значит, вы ни на шаг не отходили от жены?
Я вздохнул.
— Представляю, сколько всего вы перенесли. Я вам искренне сочувствую. Наверное, это очень больно.
Я кивнул.
— А ваш партнер оказался настоящим мерзавцем. Для таких тварей в аду есть особое место.
— Я тоже про это слышал.
Мы замолчали. Невольно поднятая тема была слишком серьезной, чтобы говорить о ней с набитыми ртами.
— Достать вам напиток? — спросила Элли.
— Пожалуйста.
— В вашем путешествии есть один положительный момент. Пока вы идете, можно не ограничивать себя в еде и есть все, что понравится.
— Думаю, я сжигаю в день около пяти тысяч калорий. Наверное, столько же и в вашем знаменитом солодовом напитке.
Она улыбнулась.
— Эти порции я готовила сама. В них калорий меньше.
Я зачерпнул ложечкой и попробовал густую жидкость.
— И долго вы еще собираетесь жить в этом месте? — спросил я.
— Вообще-то, я живу не здесь, а в Пеншастине. Насчет сколько — пока не знаю. Может, год или два. Я жду.
— Чего именно?
Элли пожала плечами:
— Более выгодного предложения. А вы? Утром снова в путь?
— Собираюсь. Как называется ближайший город?
— Ливенуорт. До него около двадцати миль. Вы когда-нибудь там бывали?
— Нет.
— Он бы вам запомнился. Настоящая приманка для туристов.
— А что за приманка?
— Раньше Ливенуорт был городом сплавщиков леса. А затем лесосплав стал затухать, лесопилки закрылись. Город почти умирал. И тогда кому-то пришла спасительная идея превратить его в баварскую деревушку.
— Во что?
— В баварскую деревушку. Кусочек Германии в центре штата Вашингтон. И попробуйте доказать, что это не так. Говорят, у них самый крупный Октоберфест после Мюнхена. Жаль, что вы пропустили эти торжества.
— Не рассчитал время, — произнес я, радуясь, что этот праздник миновал.
— Во всяком случае, Ливенуорт действительно выжил. Теперь туда ездят миллионы туристов. Действительно маленький уголок Германии. Все, как игрушечное. А самая главная достопримечательность — Музей щелкунчиков. Их там пять тысяч, и вы не найдете двух одинаковых.
