Однако дело Бовари так и оставалось нераскрытым — пора было возвращаться к действительности.
Если следы в самом деле оставила не Эмма и Родольф не солгал, будто давно ее не видел, если она не была у Омэ и не брала мышьяк и, наконец, если Ларивьер и Каниве были правы, заподозрив неладное в ее смерти, то что означают все эти детали следствия, которые удалось установить? Кто был виновником? Кто ее убил?
Вдруг он хлопнул себя по лбу.
Карета!
Карета… Шарль рассказал, что на руанском тракте, где он надеялся встретить возвращающуюся из Руана Эмму, «Ласточка» ему так и не попалась. Но зато он видел удалявшуюся по дороге карету. Что это была за карета? А вдруг Эмма сидела именно в ней?
Через минуту Реми оказался у Шарля. Хозяин в домашнем платье и ночном колпаке сидел со своей матерью в комнате Эммы. Теперь оттуда была вынесена половина мебели, и о ходе времени говорили лишь большие крестьянские часы в коричневом деревянном корпусе. Устроившись напротив камина, Шарль расправлялся с отбивной, приготовленной его матерью на ужин.
Реми любезно поздоровался, пожелал господину Бовари приятного аппетита, а затем перешел к делу.
— Месье Бовари, вы уверены, что подарили своей жене веер с инициалами «Э. Б.» именно в этом году?
— Да, ко дню ее рождения.
— Могу вам сообщить, что этот веер в настоящее время лежит на одном из столиков господина Родольфа в имении Юшет. А вы говорили, что она порвала с ним два года назад.
— Но откуда мне точно знать? — сказал он обреченно. — Иногда по вечерам, когда Эмма думала, что я сплю, она вставала, одевалась и потихоньку проскальзывала в заднюю дверь, которая выходит на дорогу вдоль реки. Она думала, что я ничего не знаю. Может, Эмма и посещала Родольфа тайком. Я ничего ей не говорил, потому что боялся ее потерять.
— В тот вечер, когда Эмма отравилась, вы искали ее и вышли на руанский тракт, где видели какую-то карету, не так ли?
— Ну да.
— Что это была за карета? Какого цвета?
— Я уже не помню.
— Постарайтесь вспомнить, это очень важно!
— Большая колымага, кажется, черно-зеленая.
Большая черно-зеленая колымага?
Большая черно-зеленая колымага!
Реми словно громом поразило. Он вдруг вспомнил тяжелую черно-зеленую дорожную карету, которая из префектуры увозила домой уставшего врача, приходившего давать показания Делевуа. Он поспешил попрощаться с Бовари, выскочил из дома, добежал до аптеки и, прыгая сразу через четыре ступеньки, взлетел по лестнице, ведущей в комнатку Мари.
— Помнишь, ты говорила про приезжавшего в Юшет приятеля господина Родольфа и Эммы, любезного господина, который хотел устроить тебя в Руане? Как его имя?
— Но я уже не помню…
— Это очень важно! Постарайся вспомнить!
— Он, кажется, врач…
— Его зовут доктор Ларивьер?
— Да, точно!
Реми написал на скорую руку двадцать строк и на следующее утро отправил Ипполита с письмом в префектуру Руана. Он послал также за Ларивьером, чтобы выяснить, что делала его карета на дороге из Ионвиля вечером 23 марта. Доктор подтвердил, что многократно бывал у Родольфа и тайно принимал у себя мадам Бовари — в частности в тот день накануне смерти, когда она ездила в Руан. Его арестовали.
Ларивьер рассчитывал на покровительство некоторых друзей, но, как ни странно, никто из них и пальцем не пошевелил. То, что рассказывала Мари Омэ, оказалось правдой: доктор участвовал в оргиях, которые организовывал Родольф Буланже. В замке Юшет он и познакомился с Эммой. Позже она пыталась его шантажировать. Поэтому, когда все ушли за аббатом Бурнизьеном, а Каниве куда-то отлучился, Ларивьер, оставшись с Эммой наедине, убил ее.
VII
Ларивьер принадлежал к крупной хирургической школе, вышедшей из-под крыла Биша, к тому поколению ныне исчезнувших врачей-философов, которые любили свое искусство до фанатизма и занимались им неистово и прозорливо… Он пренебрегал наградами, титулами и академиями, работал в больнице, придерживался либеральных взглядов, по-отечески заботился о бедных, не веря в добродетель. Ларивьера могли бы считать святым, если бы не боялись дьявольской изощренности его ума. Его взгляд был острее скальпеля, он проникал прямо вам в душу и разоблачал всякую ложь. Так и шел он по жизни, исполненный снисходительного величия, которое возникает от сознания большого таланта, благосостояния и сорокалетнего безупречного труда.
ГЮСТАВ ФЛОБЕР,
портрет доктора Ларивьера из романа «Госпожа Бовари»
Итак, маски сорваны. Оказалось, что под видом крупного буржуа и великолепного врача Ларивьер вел свою тайную жизнь. И не он один. Многие руанские аристократы, любители плотских удовольствий, собиралась в таких местах, как замок Юшет, на изысканные вечера, а по сути — оргии. На одной из таких вечеров Ларивьер и повстречал Эмму, украденную Родольфом из супружеского дома. Доктор стал ее любовником, причем не единственным. Она ему нравилась, он давал ей деньги, обещал однажды устроить в Руане или Париже. Женщина была очаровательной, и если бы он не был таким уважаемым и солидным человеком, то целиком отдался бы любви.
Потом она забеременела, быть может, от него. Постоянно наведываясь в Руан, Эмма посещала особняк врача, а не жалкое жилище несчастного Леона, который — даже Флобер не подозревал об этом! — играл в этой истории лишь второстепенную роль. Попав в сети, расставленные Лерё, мадам Бовари обратилась именно к Ларивьеру, поскольку знала, что другие не смогут ничего сделать.
Приехав в Руан утром 22 марта, накануне драмы, Эмма, будучи в отчаянном положении, появилась в доме Ларивьера и потребовала три тысячи франков, грозя раскрыть их отношения и рассказать, что ждет от него ребенка. Ларивьера напугала возможность скандала. Как он, руанское светило медицины, знаменитый доктор, почти профессор, лучший хирург департамента и, не исключено, что будущий пэр Франции, может быть разоблачен в участии в подобных интрижках! Ларивьер решил во что бы то ни стало помешать ей.
Он договорился на следующий день встретиться с ней в его карете на руанском тракте и пообещал привезти ей деньги. Вечером 23 марта он ждал ее там, но, разумеется, без денег. Эмма снова начала шантажировать его. Доктор потерял самообладание и несколько раз ударил ее (отсюда и кровоподтеки). Потом он оставил ее на развилке дороге и разозленный уехал в Руан — именно тогда Шарль и видел его карету. Эмма в отчаянии вернулась домой, вспомнила о мышьяке в медицинском саквояже мужа, выпила его и легла в постель. Затем начались ее страшные мучения, после которых оставалось только ждать смерти.
Значит, самоубийство?
И все-таки нет! На первом же допросе Ларивьер показал, что причиной смерти Эммы был не мышьяк. В дальнейшем он открывал следствию все больше подробностей.
