Взгляд матушки стал встревоженным.
–Он уже приходил – больше пятнадцати лет назад. Я нашёл в архиве дело – тогда убивал браслет. А сейчас вот время костей,– Мьёл достал из кармана куртки несколько мятых листов с рисунками и один за другим выложил перед матушкой Шанэ:– Вот браслет. А вот кости Мостовика. Так наставник нарисовал, а он хорошо знает историю и легенды. Вы видели Занозу за игрой? Кости те?
–Те,– тихо призналась она.
–Никто не знает, почему он стал таким – Мостовик. А может, и не был он духом-хранителем. Наоборот, хотел извести пришлых. Он вроде как питается душами. И чем они светлее, тем ему на подольше хватит. Мостовик мог охотиться и раньше… или он всегда в охоте. А мы этого не замечаем. Браслет всплыл случайно – из-за него одна за другой погибли две внучки тогдашнего главы Колдовского ведомства, а он не поверил в самоубийство и поднял шум. И запомнил браслет, который после пропал. И смерти прекратились. Но, видать, не хватило сил,– Мьёл пожал плечами.– Вернулся.
–Или никуда не уходил, только выпустил в мир менее приметные артефакты,– согласилась матушка Шанэ.
–А теперь главное,– колдун внимательно посмотрел на матушку,– сможете изгнать? Метлой поганой до Призрачного причала, а?
–Как?– выпрямилась матушка.– Где мы его найдём, этого Мостовика?
–Я почти уверен, что он – это дух Занозы. Вернее, это он в облике духа Занозы,– пояснил Мьёл.– Раз убил, то зачем отпускать? Он ведь душами питается, помните? У вас есть способ проверить? Мостовик будет сильнее даже обычного колдуна.
–Есть,– недобро сощурилась она.– Но эта проверка должна завершиться ловушкой. А я понятия не имею, как скрутить столь сильную душу. Обычную – да, дух колдуна – да, а вот хранителя земель…
–Если он пришёл к вам как дух убитого, то, возможно, Мостовика тоже когда-то убили,– заметил колдун.– Значит, он в вашей власти. Значит, вы его поймёте… или заставите всю правду выложить.
–Если – вот ключевое слово,– возразила матушка Шанэ.– А если нет, спугнём.
–Но ведь он – если это Мостовик,– сам прибежал. Рассказал о костях и…– Мьёл задумчиво качнулся на стуле.– Я как предположил, так и думаю – зачем? Если…
–И опять «если»,– нахмурилась она.– Заноза наверху. Рискнём?
–Почему бы и нет?– колдун глянул на рисунки и улыбнулся.– Мне духа тоже не одолеть – я его даже не увижу. Но вот если это Мостовик, то он тут только по одной причине. А если нет – не он… Минус один вариант.
–Жди здесь,– матушка Шанэ решительно встала.– С призраками тебе не сладить.
Уже в потайном коридоре она вызвала помощников и на минуту задумалась, замерев на полпути и вспоминая перевод знаков от Мьёла.
Под цепочкой со знакомыми знаками было криво начертано: «Кровь – река, душа – мост. Разделить – к новому пути». А под второй, с незнакомыми знаками,– «Без ветров гонимый…», а дальше шли незнакомые знаки.
«Без ветров гонимыми» на Юге называли проклятых, этими же словами с нужным уточнением насылали проклятья.
И если Мьёл всё-таки прав и Фьёш-Мостовик явился не просто так… Пятнадцать лет назад у матушки не было столько сил и опыта, как сейчас. Тогда её призрачные подопечные ждали Лодочника два-три дня, а сейчас – час-два. Чем больше она работала, тем крепче становилась их с Лодочником незримая связь. И если всё-таки…
–Зову,– в тонких смуглых пальцах пойманной бабочкой затрепетал голубой огонь.– Будь рядом, пожалуйста. И если тебе нужна ответная услуга, я всё сделаю. Слышишь?..
* * *
Когда матушка Шанэ поднялась наверх, Заноза привычно дремал, похрапывая, в её любимом кресле. Она осторожно закрыла дверь в спальню и бросила на пол горсть песка. И нарочито громко загремела чашками и тарелками.
–О, мать! Ты рано!– раздалось из комнаты басовитое.
Заноза рванул к столу сквозь дверь, привыкнув, что та всегда открыта настежь, но наружу выскочила хрупкая голубоглазая девушка в длинной ночной рубашке.
–Ой…– она прикрыла ладошкой рот.
А псы уже рычали, обступая незнакомую девицу.
–Что это значит?!– возмутилась она и оглянулась на дверь.
На оной темнел явственный отпечаток сгорбленной стариковской фигуры.
–Фьёш остался там, где и сидел,– напряжённо улыбнулась матушка Шанэ, сжимая в кулаке новую горсть песка.– Мне недавно кое-что рассказали, и я кое-что вспомнила. Таких, как ты, у нас на Юге называют Котомками. Они собирают души – кто-то светлые, кто-то тёмные – и запирают их в себе. Для разных целей. А ты, видимо, Мостовик? Очень зря ты «отпустил» ко мне только Фьёша. Зная, что кости будут убивать каждый день.
Девушка тоже улыбнулась. Человеческие глаза засияли нестерпимо-голубым – колдовским пламенем, похожим на матушкин огонь.
–Я и не надеялась, что ты, чужая, поймёшь, но, хвала рекам, нашёлся тот, кто дал тебе подсказку. А я только что дала ещё одну. Что ты видишь, глядя на меня, мать?
–Общее,– признала матушка Шанэ.– Общее пламя… и общую силу.
–Я не убиваю,– глаза вспыхнули ещё ярче.– Я спасаю. Я не питаюсь. Я очищаюсь. Я забираю тех, кому вскоре умирать мучительной смертью. Хороших людей, которых вот-вот страшно убьют. Забираю быстро – и очищаюсь. Я проклята. Я сама так убивала. Жертвы приносила. И меня заперли в мире живых искупать грехи. Я пришла к тебе, мать, чтобы ты позвала Лодочника. Ему решать, да или нет. Достойна я Причала или нет. А все, кого я спасла, здесь,– она приложила руку к груди.– Я их отпущу, когда меня простят. Они – моя плата.
–Так не М-мостовик?..– с запинкой уточнила матушка.
–Нет,– голубоглазое нечто улыбнулось.– У вас есть храмы и их служители, и у нас они были. Когда-то. Пока тот, кто стал Лодочником, не привёл новых людей. У меня был свой храм на реке Чёрной – она вся моя была. Я не хотела уходить и отдавать её чужакам. Я не Мостовик – я выдавала себя за него. Многих обманула, чтобы обо мне не догадались,– проклятая рассмеялась.– А он так злился… А он ведь хороший. Он тоже убивает, но обычно дрянь всякую. Плохих людей. Сначала костями пометит, а потом с моста в реку. Но к тебе такие не придут. Убитые хранителями – нет. Я думала, ты знаешь. После смерти они ему служат. Грехи с душ счищают.
Матушка Шанэ отступила, нащупала стул и села.
–Я его позвала,– сообщила она нервно. Один на один с таким существом ей было, мягко говоря, не по себе.– Лодочника.
–Чаем в путь-дорогу не благословишь?– весело спросила девица, переступая босыми ногами.
–Боюсь тебя,– честно ответила матушка.
–Ты прожила в Семиречье так долго, а оно только сейчас начало тебя удивлять, да?– хихикнула проклятая.– И ещё не раз удивит, мать, не раз. Ты дозрела. Ещё лет пять назад я бы тебе не открылась, даже если бы готовая к уходу была. А сейчас… Север и Семиречье тебя ещё не раз удивят. О!– она шумно втянула носом воздух.– Он здесь!.. Спасибо, мать! За пироженки особенно!
