нет. Что угодно, только не это, — стонет Брэндон.
— Ой, да, ладно. Ты же не смотрел его, когда мы были младше.
— Да. Потому что я лучше проведу время с этим чертовым перцем снова…
— Серьезно? — я сердито смотрю на него. — Это эпическая история любви. Да и кому не понравится такая история? Либо этот фильм, либо «Дневник памяти», потому что я не буду смотреть «Крепкого орешка».
— Леонардо-гребаный-Дикаприо или Брюс Уиллис. Никакого сравнения.
— Ты сказал мне, что я могу выбрать…
— Ты выбрала его, потому что знаешь, как я ненавижу этого актера.
— Я ходила смотреть на динозавров ради тебя.
— Черт меня подери. Хорошо, но если я засну на середине, это потому, что ты хочешь смотреть гребаный фильм, в котором на протяжении всего хронометража тонет корабль. Корабль. Тонет. Он даже не взорвался. Какой-то парень просто въехал в айсберг, — он качает головой.
— Это трагично, — я улыбаюсь, похлопывая его по колену. — Это же история.
— Ужасная трата моего времени, — ворчит он, потягивая пиво.
— Тише, — я прижимаю палец к его губам, и его взгляд сосредотачивается на мне.
И вот мы сидим и смотрим фильм, который я видела сотни раз. Это не что-то совершенно непохожее на то, что мы делали раньше, но ощущается иначе. Тут присутствует напряжение. Время от времени он двигается, его рука касается моего бока или ноги. Я придвигаюсь чуть ближе, чем должна. На меня накатывает смесь волнения, страха и вины. Я помню бесчисленные ночи, проведенные на диване за просмотром фильмов с Коннором. Он всегда обнимал меня, а я никогда не думала об этом. Но разве не так мы относимся к большинству вещей, которые считаем само собой разумеющимися? Я никогда по-настоящему не понимала, насколько особенным это было, потому что теперь я скучаю по нему. Я скучаю по той легкости просто быть с кем-то, когда меня обнимают и прикасаются ко мне. И Брэндон заставляет меня испытывать потребность заполучить это, а в каком качестве — я не уверена.
Изо всех сил стараюсь сосредоточиться на экране, глядя как Джек и Роуз пробираются сквозь поднимающиеся волны тонущего корабля.
— Она слишком часто произносит его имя, — замечаю я.
— Мы все еще можем посмотреть «Крепкий орешек».
— Нет. Я считаю достижением, что заставила тебя посмотреть «Титаник».
— Хорошо, — он хватает меня за руки и тащит через диван как ребенка, усаживая меня перед собой. Его подбородок опускается на мою макушку, и на секунду меня сковывает напряжение, но он такой теплый и большой, и просто… Брэндон. Я расслабляюсь у его твердой груди, и, хотя все еще смотрю на экран, мое внимание полностью приковано к нему. Я слышу каждый его вздох. И выдох. Чувствую ровный стук его сердца у себя за спиной. Я позволяю себе утонуть в нем, пока чувствую, что ничто извне не способно меня тронуть. Горе и боль — все вдруг исчезает. Брэндон — мой личный кокон, и я хотела бы, чтобы он превратил меня из гадкой гусеницы в нечто прекрасное и свободное.
К концу фильма я плачу. Сажусь и вытираю слезы с лица, пока Брэндон смотрит на меня так, словно я некое животное в зоопарке.
— Только не говори мне, что фильм действительно заставил тебя плакать, — говорит он, улыбаясь.
— Да. Он ужасен.
— Но ты все еще хочешь его смотреть? — он улыбается еще шире.
— Фильм замечательный.
— Знаешь, она ведь могла подвинуться, той двери хватило бы на двоих.
— Так и есть.
— Если задуматься, это даже как-то тупо, — рассуждает он, вставая с дивана и потягиваясь.
— Да дверь бы просто начала тонуть, если бы они оказались на ней вдвоем. Не выдержала бы вес.
— И в итоге парень умер.
— Он пожертвовал своей жизнью ради нее, — я с негодованием смотрю на Брэндона. — Если бы они оба остались в живых, то их история любви не была бы такой эпичной, Брэндон. Не спорь.
Он поднимает руки, показывая, что сдается
— Ладно, Опоссум. Верь в то, во что тебе хочется, — он направляется в ванную.
Я поднимаюсь на ноги и иду в спальню, оставляя дверь открытой. Быстро переодеваюсь в футболку, забираюсь в кровать и закутываюсь в одеяло. Слышно, как в туалете спускается вода, поворачиваются смесители крана. Мое сердце готово вырваться из груди. А ладони вспотели. Петли двери ванной скрипят, и тень Брэндона растягивается по коридору.
— Брэндон?
Он подходит к двери спальни, свет очерчивает его фигуру.
— Что?
— А ты не мог бы, — я колеблюсь, — просто полежать со мной немного?
Он делает глубокий вдох и проводит рукой по лицу, откидывая голову назад. Наступает долгая тишина, он опускает голову, его взгляд опускается, и наши глаза встречаются.
— Что мы делаем, Поппи?
Я обнимаю руками колени. Что я делаю? Я правда не знаю. Но все, что я понимаю в данный момент, сводится к тому, что в некотором смысле это кажется неправильным, но, если посмотреть с другого ракурса, все закономерно. И я не хочу слишком много думать о последствиях.
— Не знаю, — шепчу я.
Он упирается руками по обе стороны дверного косяка. Это движение заставляет его рубашку натянуться на широкой груди, и я, кажется, не могу оторвать от него взгляда.
— Ты не хочешь, чтобы я спал с тобой в одной кровати, Опоссум, — произносит он с оттенком грусти в голосе.
— Пожалуйста?
Наступает пауза, прежде чем он медленно кивает и входит в комнату. Трещина беспокойства ползет по моему животу, когда он снимает рубашку и ложится поверх одеяла. Широко раскинув руки, он прижимает меня к своей груди, и я охотно придвигаюсь к нему, позволяя его запаху окутать меня.
— Только ненадолго, — шепчет он мне в волосы.
— Ненадолго, — соглашаюсь я.
Он прикасается к моему лицу своей теплой рукой. Его грудь неровно вздымается и опускается под моей щекой. Это не сложно. Это просто потребность — потребность иметь кого-то рядом, быть любимой, пусть даже самым невинным способом.
Глава 22
Брэндон
“Open Your Eyes” — Snow Patrol
Все, что я слышу, — это грохот выстрелов и треск пуль, рассекающих воздух. Где-то рядом раздается хриплый крик. Смотрю налево как раз в тот момент, когда мой сержант падает на землю, схватившись за бедро. Кровь бьет ключом из-под его пальцев. Стиснув зубы, он откидывает голову назад на холмик грязи, который мы используем в качестве укрытия. Мое сердце бьется так сильно, что я едва могу дышать. Позади меня кто-то кричит, вызывая по рации поддержку с воздуха. Мне удается завязать жгут вокруг верхней части бедра
