Книга В Питере НЕжить - Лия Арден

А пробки? Аварии?

Летом тролль может вывернуть руль у самоката или велосипеда, и человек врежется в толпу – и других собьёт, и сам пострадает… Если не уследить и позволить троллю отожраться на случайных подношениях – на монетках, которые кидают туристы в каналы, чтоб вернуться, на бутылках, окурках и яблочных огрызках, то заматеревшая тварь может и утащить неплательщика к себе. Так лет десять назад вдруг резко подскочила статистика самоубийств на Боровом мосту, и оказалось, что виноват именно тролль, который прятался в расколотой плите из могильника, использованной при строительстве. Такие проклятые штуки здорово сбивают с толку, поэтому тролль скрывался от инспекторов несколько лет, прежде чем разожрался и обнаглел настолько, что стал нападать открыто.

Тогда я наравне со всеми участвовала в ликвидации; до сих пор передёргивает, когда вспоминаю бугристую жабью лапу размером с экскаваторный ковш, высунувшуюся из воды. Загнать тролля в ловушку удалось только после дюжины бесплодных попыток, а свиток, где он запечатан, теперь лежит в зачарованном ларце, на особом хранении, и Карл Людвигович лично проверяет его каждую неделю.

Впрочем, такие чудовища попадаются нечасто.

Погружённая в размышления, я сама не замечаю, как добираюсь до Михайловского замка, а оттуда до начальной точки маршрута рукой подать. Здороваюсь с чижиком-пыжиком – судя по нахохленному виду, его опять спилить пытались, бедолагу; всё-таки беру себе дешёвый кофе с подозрительно приятным ароматом и начинаю обход.

Набережная Мойки знакома до последнего камешка.

Скучно.

Когда вдруг звонит телефон в кармане, я успеваю обрадоваться… а потом вспоминаю, что звонить мне, в общем-то, некому. Только если с работы, а оттуда хороших вестей не приходит.

На экране высвечивается знакомый номер нашей канцелярии – накаркала, хотя я чайка, а не ворона.

– Ларочка, после обхода возвращайся в офис, – виноватым голосом просит Валерия. – Шеф хочет сделать объявление.

– Пусть сделает и на доску повесит, кто ему запрещает, – ворчу я, хотя и понимаю уже, что это бесполезно. Мрачное серое небо словно бы опускается ещё ниже. Иногда мне кажется, что оно здесь тоже разумное, что-то вроде небесной зыби – и питается плохим настроением. – Завтра приду и прочитаю.

Трубка испускает такие печальные эманации, что хочется зашвырнуть её в Мойку от греха подальше.

– Не получится, – вздыхает Валерия. – Я предложила, конечно, но он уже минут пятнадцать тренируется в своём кабинете говорить: «К нам едет ревизор!»

– А правда едет? – почти сдаюсь.

– Едет проверка. По идее, ежегодная…

– И когда она в последний раз до нас доезжала?

– Ну, на моей памяти никогда, – признаёт Валерия. – Там на должности дядя Хан Ханыча сидел, так что проверяли они в основном кабаки. Теперь человек сменился… Приходи пораньше. Чего там на этой Мойке смотреть? Её три дня назад проверяли. А так быстро отстреляемся, шефа проводим и пиццу закажем.

Валерия, конечно, права. Если бы она была оборотнем, то котиком: после разговора с ней всегда ощущение, что тебя обмурлыкали с ног до головы.

Главное – не забывать, что на самом-то деле Валерия ведьма и специализируется на порче по фотографии.

– Постараюсь, – вздыхаю я. – Хотя есть сомнения насчёт пиццы: в прошлый раз курьер нас так и не нашёл.

Она звонко смеётся в трубку и отключается.

Мосты на Мойке и впрямь чистенькие – возможно, потому, что с них редко кто-то с ужасом смотрит вниз. Первый инженерный, Первый садовый, Второй садовый, Мало-Конюшенный… Алгоритм на самом деле простой: пройтись туда-сюда, прислушиваясь к ощущениям – не накатывает ли смутная тревога, не слышится ли противное хихиканье от кромки воды? Потом, уже с берега, заглянуть под мост, обернувшись через левое плечо – так любую нечисть видно невооружённым глазом. Если даже после этого остаются сомнения, то кинуть с моста монетку.

Тролль – существо жадное: увидит деньги – высунет лапу, даже если подозревает, что её откусят.

Самые сложные в этом плане на Мойке два моста, Певческий и Синий. Они широкие, а ещё под ними темно. Там я никогда не жадничаю и обязательно кидаю монетку, а то и две, по одной с каждой стороны… Но сегодня тут на удивление чисто, даже зыбь поблизости не крутится.

«Может, Первый отдел недавно чистку проводил? – мелькает шальная мысль. – Хотя вряд ли. Наших бы тогда тоже привлекли».

Вообще попасть в Первый оккультный – мечта любого приличного колдуна. Для начала, у них шикарный офис на Ваське, рядом с кладбищем. Потом, там стоматолог входит в медстраховку. Наконец, зарплаты выше наших раза в четыре… Ну, честно говоря, и рисковать приходится по-крупному: все взбесившиеся оборотни, отожравшиеся на детских страхах мары и восставшие мертвецы – их зона ответственности.

На секунду задумываюсь, что я смогу сделать, если вдруг столкнусь с ожившим мертвецом. По всему выходит, что только насрать на голову, но вряд ли это кого-то остановит.

Ну, кроме какого-нибудь писателя с хрупкой самооценкой.

…С обходом я заканчиваю на удивление быстро. Последняя точка маршрута – Корабельный мост. Под ним отчего-то никогда ничего не заводится. Может, когда-то именно здесь какая-нибудь по уши влюблённая могущественная ведьма получила предложение руки и сердца; или мальчишка, будущий колдун, прибегал сюда после школы помечтать, как он отправится в кругосветное плаванье. Так или иначе, здесь пахнет добрым волшебством; я люблю постоять тут несколько минут и тоже помечтать о чём-то.

Например, о повышении.

Закрываю глаза – и представляю, как на мою долю выпадает героическое деяние. Не такое героическое, как в Первом оккультном отделе, конечно, охоту за сбрендившей зыбью я не потяну. Нет, что-то попроще. Например, какой-нибудь шальной тролль выскочит прямо перед проверяющим инспектором из Центра, а я такая – хоп! – и первая сумею подсуетиться… Директор, конечно, наизнанку вывернется, чтобы не давать повышения, но никуда не денется.

Грёзы о славе даже слаще, чем о собственной квартире с во-о-от такой библиотекой. Тем более что квартира мне досталась от бабки-колдуньи, мансарда в доме на Жуковского, а вместе с ней столько книг, что хоть и впрямь библиотеку открывай. Чем не успех? Вон, даже Саша вынужден был снять комнату, когда съехал от родителей: карма кармой, а своим жильём обзавестись нелегко.

Дурное настроение куда-то рассасывается само по себе.

В конце концов, не такая уж плохая у меня жизнь. А что до карьеры… Ну, зарплата инспектора не так сильно отличается от стажёрской, тут больше дело в… самоуважении, что ли? Но ту же Валерию, например, вообще некуда повышать: в канцелярии ставка одна. И ничего, никаких трагедий!

В приподнятом расположении духа решаю вернуться длинным путём, по Английской набережной. Заодно и с Медным всадником поздороваюсь. Конечно, будущее он не предсказывает, в отличие от бюста Маяковского, но иногда может подмигнуть – а это, как говорят, очень хорошая примета.

Дождь к тому времени утихает; ветер тоже не слишком холодный. Небо, кажется, немного светлеет – не настолько, чтоб солнце выглянуло, но уже нет ощущения, что оно вот-вот пузом ляжет на крыши и раздавит дома. Я почти что наслаждаюсь прогулкой…

…а потом замечаю на Дворцовом колоссальную пробку.

Нет, пробки сами по себе – не такая уж редкость. Но так, чтоб видно было издалека, да ещё чтоб сверху клубилось зыбкое тёмное облако… Сердце ёкает. Нет, я знаю, что даже откормленное лихо не рискнёт сунуться на разводной мост – считай, по текучей воде пройти, а тролль не станет разрушать свой дом. Просто не сможет, иначе сам тут же и подохнет… Но всё равно становится не по себе.

Оглянувшись по сторонам – никого! – я вскакиваю на бортик, развожу руки и спрыгиваю.

Ветер ударяет в лицо.

Мир тут же изменяется, становится неузнаваемым.

Большинство птиц – тетрахроматы, но основная разница не в этом. Чайки хорошо видят мёртвых; прочую зыбь – похуже, но гораздо, гораздо лучше, чем обычный колдун. А ещё на крыльях передвигаться быстрее, чем на ногах. Допустимая скорость в городе для автомобиля – шестьдесят километров в час, чайка может разогнаться и до восьмидесяти.

Я же, по ощущениям, выжимаю все сто.

Дворцовый мост – зона ответственности старшего инспектора, как и любой разводной, в общем-то. Проверяют их минимум раз в неделю, ничего крупного вырасти там за это время не может физически.

Значит, мост вообще не осматривали.

Значит, кто-то из наших схалтурил.

Меня охватывает злость.

Я закладываю вираж, пролетаю под мостом, делаю петлю и возвращаюсь. Виновников колоссальной пробки и, похоже, нескольких аварий видно невооружённым глазом. Вредители мелкие, но их несколько, оттого и эффект такой сильный. Один тролль, два, три… одиннадцать?!

Холодею.

«А бумаги-то на них хватит?»

Но думать некогда, надо действовать.

Пристроиться на балке под мостом, обернуться человеком и не сверзиться, кое-как достать листы с печатями, пересчитать – ровно десять штук! – и перекинуться обратно.