он этот факт, даже в магазин отказался бы поехать, желая покататься на велике во дворе аж до самого вечера.
— Понравился, конечно! Саша, хватит уже! Папа хороший!
— Хороший папа всегда должен любить, — сын на меня взгляд поднимает. — Маму…
— Он любит!
— Не любит! Тогда почему ушел?
— Хватит, пожалуйста… День только начался, а вы уже спорите. Нельзя так. Вообще ругаться нельзя!
Створки расходятся. Дети выходят, следом и я. Едва оказываемся на свежем воздухе, Дашка буквально взвизгивает от счастья, увидев своего отца. Бежит к нему, а Саша, крепко сжав мою руку, стоит рядом.
— Доброе утро, — говорит нам Виктор, крепко держа на руках Дашку, которая обнимает его шею.
— Доброе, — отзываюсь я. — Мы в магазин, — напоминаю.
— Может, на моей машине поедем? Я помогу с покупками…
— А мы сами справимся! — тут же отвечает Саша. — С тобой я не поеду! На твоей машине тоже!
Глава 24
Мне с трудом удается уговорить сына успокоиться. Но он так и не соглашается ехать с Виктором, который сейчас выглядит очень расстроенным. Усаживаю детей на заднее сиденье, сама же возвращаюсь к Амирову. Да, никто не говорил, что будет легко. И Вик это понимает, старается как может, да только выходит у него не очень.
— Я в детстве не был таким упрямым, — заключает он, глядя на детей. — Если не поеду с вами, то дочь расстроится. А если поеду, то сын.
— Хочешь отступить? Напор Саши не нравится, да? Сбивает с толку? Руки опускаются, верно? — добиваю с усмешкой. Брови Виктора сведены к переносице, на скулах ходят желваки.
— Впервые в жизни чувствую себя таким слабаком, который не может найти решение ситуации.
— Вот оно как… Впервые, говоришь? — хмыкаю. — За руль сядешь или рядом?
Поднимаю руку, в которой держу ключи от автомобиля. Виктор усмехается, забирает, и, конечно, занимает водительское сиденье.
Перед тем, как уехать, я поднимаю взгляд на окна нашей квартиры. Улыбаюсь, поняв, что бабушка стоит там и наблюдает за нами. И я даже могу поклясться, что она сейчас такая довольная…
В супермаркете первым делом идём в отдел продуктов. Потом же покупаем фрукты. Виктор, держа за руку Дашу, тянет в сторону сладостей. Но дочка ничего, кроме мороженого не хочет. Сашка же ни на шаг от меня не отходит. В огромном магазине я теряю Амирова с дочерью. Сын молчалив, ничего не спрашивает, не ведёт со мной диалог. Я же ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы скорее Сашка с отцом помирился. Но в то же время не хочу помогать Амирову.
В кармане вибрирует телефон. Достав, вижу на экране номер Стаса. Оглядываюсь, не заметив Виктора, который однозначно не будет рад, если увидит меня, разговаривающую с ним, принимаю звонок.
— Добрый день.
— Здравствуй, Маша, — голос у него хриплый, усталый.
— Рада тебя слышать.
— Точно? — чувствуется усмешка. — Идиотом себя считаю, Маша. То в школу не вовремя приехал, то к вашему дому подъехал, а там твой тот… Нарисовался.
— Ты приезжал утром?
— Маш, ну а как ты думаешь, я бы стал обещать детям поехать сегодня за велосипедами, если бы не было желания приезжать? Но я так понял, папаша им уже все купил. Надеюсь, пацан тоже был доволен.
Положив в корзинку баночку сгущеного молока, снова оглядываюсь. Саша шоколадку себе выбирает, я же почему-то ищу глазами, где могу купить торт. Что-то очень захотелось, что очень странно. Потому что сладости я ем крайне редко, хоть и детям покупаю постоянно.
— Я бы так не сказала, — хмыкаю. — Он вообще Виктора видеть не хочет. Не разговаривает с ним.
— Почему так? Накосячил, едва появился?
— Да нет, Стас. Сын как-то разговор Олеси с Ником услышал, где говорилось, что Виктор ни меня, ни детей не хочет. Вот и запомнилась ему эта фраза. Не доверяет своему отцу. Хоть и тот обещает, что больше никогда не уедет.
Со Стасом я всегда была откровенна. Многое ему рассказывала, но, да, в детали не всегда вдавалась. Ничего от него не скрывала, кроме данных Виктора. Я просто не хотела, чтобы о нем кто-то знал. Даже Ник не был в курсе, хоть и за эти долгие пять с лишними лет мы не разлей вода.
— Ты хочешь с ним помириться, Маша. Поэтому, считаю, что все наладится. И наладится все именно благодаря тебе. Знаешь, возможно, я сейчас буду выглядеть как грёбаный эгоист, но я бы не хотел, чтобы твой Виктор, — я уверена, что он поморщился, когда произнес его имя. — Нарисовался. Я стал бы достойным отцом для твоих детей.
— Ты обязательно станешь достойным отцом, Стас. Прекрасным отцом… Но для собственных детей. А насчёт примирения… Нет, у меня таких мыслей нет. Пусть общается с детьми сколько хочет. Главное, чтобы снова не разочаровал их. Об остальном я думать не хочу.
— Как скажешь, Маш. Будь все по-твоему, — Стас замолкает на несколько секунд. — Ты завтра на работу выйдешь? Я хочу с тобой поговорить. Лицом к лицу. И кое-что рассказать.
— Обязательно найду время для разговора с тобой, — подхожу к Сашке, который крепко держит в руках два Киндера. — Хорошего тебе дня.
— И вам. Детям привет.
Отключив телефон, прячу его в карман.
— Где папа с сестрой? Не видел их? — спрашиваю у сына.
— Игрушки покупают, — тут же отзывается он. — У него плохой вкус. Скажи ему, что я не хочу ту машинку, которую он для меня купил.
Это Саша про Виктора говтрит.
— Он купил тебе машинку?
— Да, только что увидел. Я не хочу.
— Не хочешь, потому что тебе не понравилась игрушка? Или потому что тебе ее папа купил?
Саша поднимает на меня глаза и смотрит так внимательно. А потом хмурит бровки.
— Не хочу я. Скажи ему, чтобы мне ничего не покупал!
— Саш, — положив на пол корзинку, опускаюсь перед сыном на корточки. — Скажи мне, родной… Разве ты будешь рад, если он вновь уедет? Оставит нас? Я же знаю, что ты хочешь с ним помириться, но в то же время знаю, что ты на него обижен. Ты у меня большой и умный мальчик и я прекрасно знаю, что ты понимаешь меня. Он твой папа. И сейчас изо всех сил старается найти с тобой общий язык. Пожалуйста, не отталкивай его.
— Мама, смотри! — за спиной раздается Дашин голос.
Поднимаюсь и, обернувшись, натыкаюсь на взгляд Виктора, которым он буквально благодарит меня. Сглатывает, натягивает на лицо лёгкую улыбку и опускает глаза на сына.
Я же смотрю на дочь. Она прижимает к себе плюшевого медвожанка жёлтого цвета.
