умелых животных.
Адам и сам бы прокатился, будь его воля. Но ныне он скучный сорокалетний декан, и подобные развлечения уже не по статусу. А ведь когда-то в Чейзе было много энергии и тяги к приключениям…
Иветт выдали рыжего вирса, хотя ей больше подошел бы белый, занятый студентом с боевого. Жаль. Снежная шерсть идеально оттенила бы ярко-каштановую гриву, собранную в хвост под черной фетровой жокейкой с козырьком.
Хонсей дал залп, и фигурка, утянутая в черный комбинезон, испуганно подпрыгнула. Иветт была волнующе неопытна и совсем не умела ездить. Не приподнималась, не раскачивалась вперед-назад в седле, не работала поясницей… И потому больно билась при каждом толчке. Зажималась, напрягала мышцы, явно страдая.
Внутри Адама тут же разгорелось диковинное желание ее научить. И расслаблению, и получению удовольствия от быстрой езды… и всякому прочему. Он отодвинулся от ректора правее, пряча преступные мысли как можно глубже.
Пока взгляд Чейза подпрыгивал вместе с рыжим вирсом, упорно ловя в фокус весьма конкретную черную точку, Иветт умудрилась подобраться к первой тройке. Это обескураживало: он ожидал увидеть менталистку в хвосте. Или на хвосте в самом плачевном случае.
Он зажмурился, выгоняя обтянутый тканью образ из головы. Открыл глаза лишь тогда, когда по трибунам прокатилась паника. Потерял мозгоклюйку из виду. Нашел. Совсем не там, где ожидалось: на пути к воротам! Прыжок – и вирс покинул поле для практики.
Чейз стряхнул перчатки с колен, вскочил и сосредоточился на рыжем пятне, скрывшемся за деревьями. Проложил огнепорт в лес, но опоздал. Рявкнул от бессилия на убегавшую менталистку. Стоять!
Она резко обернулась, скользнула по нему шальным, перепуганным взглядом… И Адам начал закручивать новый телепорт.
На второй раз он угадал с направлением и переместился на дорожку прямо перед спятившим вирсом. Развернул барьер, собираясь остановить зверя резко и неприятно. Наездницу прилично тряхнет, она не удержится, и надо успеть поймать…
Девчонка стискивала в кулаках шерсть, пригибаясь к животному. Без ремней, без седла, болтающаяся на мохнатой спине, как тряпичная кукла! Какого демона тут происходит?
Несколько мучительно тягучих секунд – и вирс подлетел к ловушке. Оттолкнулся, поджал лапы… и перемахнул через преграду.
Пушистое рыжее пузо и ряд острых когтей мелькнули над головой, следом раздался растерянный стон… Воздух из легких выбило, и одними губами Адам прошептал: «Прыгай!»
***
Иви Рэйвенс
Меня болтало на взбесившемся вирсе, как шарик с номерком в колбе для магической лотереи. Я прижималась к рыжей шее, распластавшись телом по мохнатой спине. Жокейская кепка, выданная мне сиррой Фервиной, давно слетела, волосы распустились и теперь хлестали по плечам.
– Тише… Тише, котик… – просила, выталкивая звуки сквозь стучащие зубы. Но «котик» делал вид, что не слышит. Добравшись до конца поля, он с легкостью перепрыгнул ворота и понесся через лесок.
Это безумие все меньше походило на шутку. И все больше на попытку избавить академию от одной менталистки. Но разве я успела кому-то здесь навредить, кроме куратора?
Или, может, дело в незавидной родословной? Кому-то достижения матери не по нраву? Арх, да тут почти у каждого глубокая психологическая травма на почве имени! В момент, когда родились мои ровесники, как раз случился пик популярности хавранской литературы… Тогда-то и взошла звезда Эмили Харт.
Мысли подскакивали в голове с каждым толчком. Я подпрыгивала на мохнатой спине, приземлялась, больно стукалась, и обрывки идей рассыпались внутри с трескучим звоном.
– Мисс Рэйвенс, немедленно стойте! – рявкнули сзади, и я, резко обернувшись, увидела удаляющийся силуэт Чейза.
Точнее, удалялась я от него, а тот просто становился меньше… и меньше… И на моих глазах растаял в огненном телепорте. И собрался вновь – прямо посередине дороги, раскрыв перед собой полыхающий щит.
Вирс фыркнул, по его шерсти прошла волна, подбросив меня на хребте. Сгруппировавшись, «котик» перемахнул через барьер и оставил куратора далеко внизу.
Чейз что-то прошептал, но я не услышала. Испуганно уставилась в карие глаза… которые снова отдалялись. И в них тьмой растекалась тотальная обреченность.
Это был последний огнепорт на сегодня, да?
Вирс прыгал, петлял, резко уходил вбок, возвращался на тропу… Взмывал над макушками деревьев, забирался на ветки и тут же соскакивал вниз. Вел себя, как спятивший кот, ужаленный хавранской осой!
Мои кулаки стискивали рыжую шерсть так крепко, что уже сроднились с мохнатым телом. Я не могла разжать пальцы. В отличие от знаменитой матушки, в моей крови имелась приличная порция чувства самосохранения. И оно вопило, что при приземлении я непременно сверну себе шею и никакой сир Угль меня не починит.
– Стой… Стой, архова мохнатая задн… – хрипела в рыжее ухо, с присвистом всхлипывая. – Эйна-заступница, благостью и чистотой озарившая наш… Да стой ты!
Слова булькали в горле, срывались хрипом с каждым толчком. Мои щеки, шея, локти, плечи давно покрылись царапинами и ссадинами от попыток «котика» прорваться сквозь густые колючие заросли. Я с отчаянием молилась, чтобы все это закончилось.
– Миау-у-уррр! – взвыл вирс, и в каждом изданном звуке послышалась боль. С ним действительно случилось что-то дурное, чего он сам пока не понимал.
– Пожалуйста… Пожалуйста… – ткнулась лбом в его взмокший затылок и судорожно всхлипнула.
Когти вирса с лязганьем и скрипом поскребли по булыжникам, которыми была вымощена улочка перед аккуратными лужайками. Мы пронеслись мимо стройного ряда домов – красивых, двухэтажных, отведенных преподавателям. Проскакали лабораторию Горди, выскочили к небольшому озеру. И тут я увидела, куда с пугающим энтузиазмом несется мое пушистое недоразумение.
Перед бирюзовой гладью неровными гранями сверкал портал.
– Миау-у-урр! – простонал вирс с сентиментальным придыханием. Словно вид, открывшийся в магическом овале, был ему знаком и дорог.
Какие-то улочки, площади, дома… В самом центре картинки внимание привлекал дворцовый купол, расписанный семью цветами и по форме напоминающий волнистую зефирину.
– Мне нельзя… Мне нельзя в портал! – прошипела в ужасе, обнимая толстую шею. – Это меня убьет, слышишь? Стой!
Знать предел своих возможностей – это полезно. Хоть и болезненно временами. Порталы для меня под запретом. Навсегда.
Но вирс уже взрывал мощными лапами землю, остаток сил тратя на ускорение. Картинка в овале бледнела, кот едва поспевал…
– Эстэ… р-р-рэль… – басисто промурчал рыжик. – Дом-м-мой…
– Нет! Нельзя! Стой, ради святого Арха! – рявкнула на кота, едва не теряя сознание от качки.
Эмблема на моем комбинезоне вспыхнула ярко-красным, вирс вгрызся когтями в землю и резко затормозил. С отчаянным «мияуу» скинул меня с шеи, и я скатилась на траву.
Уставилась на его грустную морду. В голубых глазах скопились слезы, зрачки расщепились на семь ярких цветных кристалликов. Он тяжело дышал, высунув язык из пасти: тот тоже был подозрительно радужным.
Вид у эстерельского красавца был до того болезненным, что я без всяких целительских навыков поняла: ему действительно нужно домой. Вот только портал на наших глазах схлопнулся, взорвался взвесью золотистых искр… и оставил в пейзаже только озерную гладь.
Вирс сделал
